Черепа
Шрифт:
Ценой выполнения таки поставили медную монету. Жлобы.
— Лады. — сказал я, почёсывая затылок. — Можешь валить. И помни, что я сказал о сохранности бумажек.
— Запомню, — пискнул Хорёк, но валить не торопился. — Крест, тут имеется один забавный момент. В контракте указан срок доставки: не более десяти дней с момента подписания.
— И чё? — что тут странного, я не понял. Такое уже случалось. — Срок вполне реальный. Если живые останемся — доставим вовремя.
— Да не, энто понятно, тут другое. Не знаю, может просто совпадение, но через десять дней наступит
— А ты откуда знаешь? — сначала я даже не сообразил, о чём он вообще, а уже ляпнув, вспомнил. Я ж тогда был совсем зелёным соплежуем и работал с щипачами в столице. Когда среди бела дня наступила темнота, едва не обгадился. Да чё, один что ли? Визгу тогда было! Чуть позже те из урока, которые постарше, пояснили: типа раз в двадцать лет солнце прячется и среди бела дня наступает темнота. Не так долго, как ночь, но кусок дня отъедает порядочный.
— Дык я совсем мелким это видел, а когда учился в Университете, прочитал, отчего энта фигня происходит, — Хорь демонстративно аккуратно сложил бумагу и спрятал в карман. — Это типа луна бросает тень и в этой тени солнце прячется.
Я ни хрена не понял, но переспрашивать не стал. Во-первых, не хотелось казаться дураком, а во-вторых, уже один раз спрашивал Хорька, отчего на севере земля иногда ходуном ходит. Тогда мелкий засранец завёл такое, отчего у меня в башке всё закипело.
— Так вот, — продолжал распинаться собеседник, — у наших старших было точно расписано, когда энта темнота уже наступала и когда придёт следующая. А память у меня — что надо, сам знаешь, вот и запомнил. Когда контракт писали, честно скажу, не сразу сообразил. А опосля, как мозги выедает. Всё думаю, что за дата такая знакомая. И тут осенило…
— Ладно, дневной мрак, да окраина Шарпа — дальше что? — Хорь смолк и лишь пожал плечами. — Связано как? Не знаешь? Ясно-понятно, запомним, может пригодится.
Хорёк отъехал, а я принялся тереть затылок, который трещал всё сильнее. Вот не люблю, когда дерьмо копится, копится и становится ядрёным, что самогон. Ну а как такое назвать по-другому? Королеву за каким-то хреном предала её же охрана, причём, по ходу, среди предателей — ейный хахаль. А Её величие, вместо того, чтобы прятаться во дворце и ловить изменников, нанимает нас и едет в задницу мира. Теперь выясняется, что к моменту приезда, в означенной дырке наступит полная темнота. Ну и ещё за нами следят демоны, явившиеся из какой-то непонятной преисподней.
А, к чёрту! Не стану дожидаться, пока башка разорвётся. Поеду и спрошу у Её величия. Понятное дело, что пошлёт, куда подальше, однако ж, пока будет посылать, гляди и проболтается об чём ещё.
Когда подъехал к нашим нанимателям, едва не заржал в голос. Блондинчик и Величие ехали, отвернув рожи в разные стороны. Так мало того, то ли дурень сунулся сам, то ли его попросили, но между ними ехал Угол. Здоровило, увидев меня, крепко обрадовался и покосившись на спутников, провёл большим пальцем по горлу. Видать шибко грызлись, коли достали даже этого непрошибаемого долбеня.
— Терпи, — сказал я ему с самой серьёзной мордой, на какую только сподобился. — Как там святоши базарят: сыны божьи терпели и нам сказали не выделываться.
Дворянчики выдать услышали мой голос и перестали разглядывать деревья. Типа до этого видели дохрена интересного в одинаковых дубах да осинах! Тут же, возле тракта, даже живность никакая уже не водится: всю успели пострелять да сожрать.
— Хотел кой чего спросить, — я подвинул Угла и тот с довольной рожей отъехал. — Оно скорее всего не моего ума дело, но всё ж таки скажи, чегой это твои охранники бунтовать вздумали?
— Это не твоего ума дело, — тут же огрызнулась Хлоя. Джессип, судя по его физии, что-то хотел сказать, но только поморщился. — Это — всё, о чём ты хотел спросить?
Это она чё думает? Ежели подпустит в голос побольше морозу, тоя подожму хвост и кинусь наутёк? Ха! Это она пущай блондинчика дрессирует, али кого ещё.
— Не-а, — желание нажраться становилось всё сильнее, — Тут мне собачка намяукала, что к тому сроку, как в контракте прописано, когда мы до Шарпа доберёмся, наступит дневной мрак. Вот теперь у меня башку от этого ломит: никак одно с другим не связано?
По ходу, сейчас я их очень сильно удивил. Ну типа, как они думают: дурень-дурнем, а прознал.
— И откуда тебе об этом известно? — подозрительно прищурилась Хлоя. — Сны странные никакие не снились последнее время? Ну в смысле, в эту ночь или в предыдущую?
— Сны? — я припомнил то, что увидел сегодняшней ночью. Не, не стану ни хрена рассказывать — ещё оборжут. — Это ещё к чему? Не, просто у меня имеется человечек, который в этих премудростях немного кумекает. Так всё ж таки, чего скажешь?
Хлоя молчала с каменной физией. Однако ж на гладкой коже королевского лба проявились морщинки. В размышление, стало быть, Величие впала. А что это означает? Выходит, Хорь в точку попал — всё одно к одному.
— Связано. — очень неохотно выдавила из себя Хлоя. — Но опять же: не твоего ума дело. От тебя что требуется? Выполнить контракт, доставить меня к Шарпу и забыть обо всём.
— И про спасение мира чегой-то заливал твой хахаль, — тут у неё натурально зенки на лоб полезли. — Это ж как раз Дариус и был, верно? Смуглый, чернявый — у меня на рожи память отменная.
— Ты лезешь не в своё дело, Крест. — Хлоя натурально шипела, да так что едущий впереди Зуб оглянулся и скорчил перепуганную харю. — Всё это тебя никак не касается. А когда коснётся, я сама всё расскажу.
Мы ехали совсем рядом и глядели аккурат в глаза друг дружке. Хлоя налилась тёмным, а глаза, казалось, пожелтели. Кончик носа и выступившие скулы стали белыми, так что сейчас Величие напоминала пёструю кошку. И казалось, как та кошка вот-вот вцепится в рожу когтями.
— Знавал я одного бандюгана, — ухмыльнулся я. — И были у него три, уже взрослых, спиногрыза. Когда они у бати спрашивали, куда он всё наворованное нычит, он им тоже такое задвигал: типа, не вашего ума дело, как придёт время — скажу. А позже его подрезали, наглухо подрезали. И всё припрятанное рыжьё накрылось. Как бы так не вышло, что надумаешь ты говорить, а уж поздно.