Через пустыню
Шрифт:
— Ты был на их службах?
— Нет, но я о них слышал.
— А те люди, от которых ты это слышал, сами были на службах?
— Они это тоже слышали от других.
— Тогда я тебе скажу, что этого обряда не видел еще ни один посторонний человек, потому что езиды не допускают иноверцев на свои богослужения.
— Это верно?
— Да. По меньшей мере, если они когда-нибудь разрешают присутствовать на богослужении чужаку, это можно расценивать как величайшее и очень редкое исключение.
— И тем не менее всем известно, что они там делают.
— Ну?
— Разве
— Слышал.
Это дурное название. Я не знаю, что оно означает.
— Оно означает только лишь «гасящие свет».
— Видишь, сиди! На их богослужениях, на которые допускают также женщин и девушек, гасится свет.
— Тебя основательно надули. Езидов перепутали с другой сектой, с ассирийцами, проживающими в Сирии, у которых должны совершаться такие обряды. Что ты еще знаешь об езидах?
— В их молельнях стоит петух или павлин, которому они поклоняются, и эта птица есть дьявол.
— Ты так считаешь на самом деле?
— Да.
— О бедный Хаджи Халеф Омар! И много у них таких молитвенных домов?
— Да.
— И в каждом стоит петух?
— Да.
— Сколько же тогда должно быть чертей? Я полагаю, что он один.
— О сиди, есть только один-единственный, но он повсюду. Однако у них есть еще ложные ангелы.
— А что это такое?
— Ты знаешь. Коран учит, что есть только четыре ангела, а именно: Джебраил, однозначный с Рух-эль-Кудс, Святым Духом, и триединый с Аллахом и Мухаммедом — как у христиан Отец, Сын и Святой Дух; далее — Азраил, ангел смерти, которого зовут также Абу Яха; далее — Микал и наконец Эсрафиль. А вот у поклонников дьявола семь архангелов, которых называют Габраил, Михаил, Рафаил, Азраил, Дедраил, Азрафил и Шемкиль. Это ли не ложно?
— Это не ложно, так как я тоже думаю, что имеется семь архангелов.
— Ты тоже так считаешь? Почему? — спросил он удивленно.
— В Священной книге христиан говорится об этом, а я ей верю больше, чем Корану.
— О сиди, что я должен слушать! Ты был в Мекке, ты стал хаджи, а больше веришь книге неверных, чем слову Пророка! Теперь я не удивляюсь, что тебя влечет к езидам!
— Ты можешь вернуться. Я поеду один!
— Вернуться? Нет!.. Возможно, Мухаммед говорил только о четырех ангелах, потому что трех оставшихся не было на небе, когда он туда вознесся. Они занимались земными делами, и он, следовательно, не знал про них.
— Говорю тебе, Хаджи Халеф Омар, что не надо бояться поклонников дьявола. Шайтану они не поклоняются. Они его даже по имени не называют. Они порядочны, верны, благодарны, смелы, искренни, а эти качества ты, пожалуй, редко встретишь у правоверных. Впрочем, побывав у них, ты не лишишься высшего блаженства: они ведь не отнимут у тебя твою веру.
— Они не будут принуждать меня поклоняться дьяволу?
— Нет, уверяю тебя!
— Но они нас убьют!
— Не бывать этому.
— Они уже убили многих других; христиан они не трогают, а мусульман убивают.
— Они только оборонялись, когда их пытались истребить. И они убивали
— Я — мусульманин!
— Они будут твоими друзьями, потому что стали моими. Разве не ухаживал ты за тремя их соплеменниками, пока они не выздоровели?
— Верно, сиди. Я не оставлю тебя. Я поеду с тобой!
В этот момент я услышал шум приближающихся шагов. Вошли двое. Это были два албанских офицера иррегулярных войск паши. Они остались стоять у входа, и один из них спросил:
— Ты тот неверный, которого мы должны привести?
Объявившись в приемной у паши, я благоразумно снял висевший у меня на шее Коран. Этот знак паломничества я больше не мог показывать. Спрашивающий, конечно, ожидал ответа, но я не отвечал. Я даже притворился, будто ничего не видел и не слышал.
— Ты что, ослеп и оглох? — грубо спросил он.
Эти арнауты [131] были неотесанными и невыдержанными людьми, которые при малейшем поводе хватались за оружие и даже пускали его в ход. Конечно, я не собирался терпеть их грубости. Поэтому, вроде бы ненароком, я вытащил из-за пояса револьвер и обратился к своему слуге:
131
Арнауты — албанцы.
— Хаджи Халеф Омар-ага, скажи-ка мне, не вошел ли кто к нам?
— Да, пришли.
— Кто же это?
— Два офицера, которые хотят с тобой поговорить.
— Кто их послал?
— Паша, да ниспошлет ему Аллах долгую жизнь!
— Это неправда! Я — эмир Кара бен Немей; паша — да охранит его Аллах! — послал бы ко мне вежливых людей. Скажи этим мужланам, несущим на устах обидное слово вместо привета, что они могут идти. Пусть они повторят слова, которые я сказал тебе, тому, кто их послал!
Офицеры схватились за пистолеты и вопрошающе посмотрели друг на друга. Будто бы случайно я направил дуло своего револьвера на них и сердито нахмурился.
— Ну, Хаджи Халеф Омар-ага, что я тебе приказал?
По малышу было видно, что мое поведение пришлось ему по вкусу. И у него в руках оказался пистолет. С очень гордой миной он повернулся ко входу и важно произнес:
— Слушайте, что я вам скажу! Этот храбрый и знаменитый эфенди — эмир Хаджи Кара бен Немей, а я — Хаджи Халеф Омар-ага бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара. Вы слышали, что сказал мой эфенди? Идите и делайте, как он вам приказал!
— Мы не уйдем, нас послал паша!
— Тогда вернитесь к паше и скажите ему, чтобы он послал к нам более вежливых людей! Кто приходит к моему эфенди, тот снимает обувь и говорит слова привета.
— Неверному…
Мгновенно я вскочил и оказался рядом с ними.
— Вон!
— У нас есть…
— Вон!
В следующее мгновение мы с Халефом остались одни. Должно быть, по моему виду они поняли, что я не склонен позволять им поучать меня.
— Сиди, что ты наделал! — воскликнул Халеф.