Через семь гробов 2
Шрифт:
С утра Корнев заказал в каюту крепкого чая, которым они с Хайди поправляли здоровье после вчерашних излишеств. По первой чашке выпили молча, а когда Роман разлил по второй, Хайди проняло.
— Знаешь, Рома, — тихо сказала жена, старательно пряча глаза, — я первый раз в жизни была пьяная.
— И как тебе? — поинтересовался Роман.
— Ну… — Хайди все-таки подняла личико, — …вчера было хорошо. А сегодня не очень, — виновато улыбнулась она. — Так что, я, наверное, больше так не буду.
Тут ни убавить, ни прибавить было нечего, поэтому Корнев промолчал, ограничившись понимающей усмешкой.
— Я была смешная, да? — сеанс самокритики в исполнении любимой
— С чего ты взяла? — удивился Роман.
— Сама я всех смешными видела, — призналась Хайди, — значит, и я тоже…
— Да, было немножко, — согласился Корнев. — Но не бери в голову. Все тоже были под градусом, так что все в порядке.
Хайди мотнула головой, чтобы показать, что нет, не все, но тут же пожалела. Впечатление было такое, как будто голова вот-вот могла оторваться и уйти в самостоятельный, да еще и неуправляемый полет. Нет, одного раза с нее хватит. Не было такого раньше, и не надо.
Корнев ощущения супруги вполне представлял. Заботливо подлив жене чаю, он аккуратно погладил ее по золотой головушке.
— Ты пей чай, пей. Пока он горячий. Сейчас уже тебе станет лучше.
— Спасибо, любимый, — Хайди отхлебнула и поставила чашку на стол. — Но я все равно больше не буду столько пить. Для меня это слишком много. — она замолкла, явно прислушиваясь к своим ощущениям, затем осторожно кивнула, соглашаясь сама с собой, и поделилась с мужем итогом своих размышлений:
— Самое большое, сколько мне можно выпить, это как позавчера после похода через заросли кардиофлории. Да. И не больше!
Ну да, тогда Хайди выпила где-то вполовину меньше вчерашнего и такая была игривая и веселая… Стоп! Какое, к хренам с матерями, позавчера?!
— Хайди, — Роман старался говорить спокойно, хотя давалось ему это ох как тяжело. — Позавчера не было никакого похода по зарослям кардиофлории. Позавчера капитан объявил пассажирам, что корабль провалился неизвестно куда.
— Aber wie?! [33] Но как же?! — хлопая ресницами, Хайди явно силилась справиться с чем-то внутри себя. — Да, я помню, что капитан нас собирал… Помню… Но, Рома, кардиофлорию я тоже помню!
33
«Но как?!» (нем.).
Ну да, такое не забудешь. Цветы кардиофлории — местного кустарника — название свое оправдывали полностью. Огромные и ярко-красные, они имели форму сердца, не настоящего, конечно, а такого, как его рисуют на свадебных открытках. Запахом своим они напоминали аромат тонких изысканных духов, с той лишь разницей, что такие духи нигде ведрами не разливают, а в зарослях кардиофлории стоял такой плотный и сильный запах, как если бы именно ведрами духов их и поливали.
Сквозь заросли была прорублена тропа, по которой шли пассажиры «Звезды счастья», спереди и сзади сопровождаемые парнями из экипажа корабля, которые должны были помочь тем, у кого от непривычно сильного запаха закружилась бы голова. Никому, к счастью, помощь не понадобилась, но и самого Корнева, и остальных пассажиров тоже с непривычки слегка пошатывало. А вообще впечатляло! Идешь, справа и слева множество сердцеподобных цветов, крупные парные лепестки которых колышатся под легким дуновением слабого теплого ветерка, создавая иллюзию живых пульсирующих сердец, а над всем этим великолепием роятся, деловито жужжа, насекомые, напоминающие шмелей, только крупнее и более яркой, зеленой с красным, расцветки, иногда прямо под ногами юрко проскальзывают небольшие
Когда пассажиры вышли из зарослей, их встречали стюардессы с напитками. Пусть все и так были как будто пьяные, хлебнуть спиртного не отказался никто — исключительно чтобы справиться с совершенно непередаваемым ощущением небывалости происходящего. Корнев признал, что местные нашли удачное решение — несколько глотков вина превращали состояние людей, нанюхавшихся кардиофлории из слегка обалдевшего в донельзя приятное. Вот как раз тогда Хайди выпила целый большой бокал вина, а потом, когда легкие открытые гравилеты доставили их обратно на «Звезду счастья», добавила еще и в салоне…
Но, черт бы побрал все эти красоты, ничего же такого не было! Не было, потому что и быть не могло! Тогда откуда эти воспоминания? Откуда, мать их туда-сюда и в никуда?!
— Рома, — в голосе Хайди звучала обида, — но я же вижу, ты помнишь тоже! Мы с ума сошли, да?
— Ну уж нет, — Корнев добавил в голос твердости, чтобы пресечь страх и панику в зародыше. — Вместе с ума не сходят. Вместе только гриппом болеют, — к месту вспомнил он неизвестно откуда пришедшую на ум присказку. С ума мы не сошли. Мы просто помним то, чего не было.
— А как можно помнить то, чего не было? — Хайди, похоже, готова была расплакаться. — Рома, нельзя так! Es ist ja unmoglich! Ganz unmoglich! [34]
— Можно, Хайди, можно. Я тебе не говорил… В общем, когда капитан связался с диспетчерами, они уверяли, что все эти трое суток контакт со «Звездой счастья» поддерживался. И даже в компьютере корабля есть записи разговоров с диспетчерами за те дни, что мы болтались черт его знает где.
Хайди на некоторое время как будто зависла, затем пара медленных и столько же энергичных хлопков ресницами явно прибавили ей сообразительности. Резко встав, она кинулась в спальню и почти сразу же вернулась, гордо демонстрируя мужу флакончик духов. Ну да. По такому флакончику местного производства духов из кардиофлории капитан вручал каждой пассажирке как памятный сувенир. Все так и было. То есть не было. Тьфу ты, черт, или все-таки было, мать его?!
34
«Это же невозможно! Совершенно невозможно!» (нем.).
— Вот что, Хайди, — Роман, как ему показалось, нашел, как проверить достоверность этих воспоминаний о том, чего не было. — Садись. Где ты сейчас взяла эти духи?
— На столике у зеркала, — ответила Хайди, пока что не понимая, к чему клонит муж.
— А теперь постарайся вспомнить, были ли они там, когда вчера ты собиралась в салон?
На этот раз она задумалась надолго, наверное, где-то на минуту. Корнев уже начал было думать, как бы поаккуратнее вывести супругу из задумчивости, но вдруг она аж просияла.
— Точно! Когда я вчера собиралась в салон, где пьяной напилась, они там стояли! Но не было их, когда я на вечер собиралась, где Саммер отравлен был!
У Корнева аж отлегло от сердца. По крайней мере, ясно, что не только воспоминания о небывшем, но и вещественные доказательства того, что это небывшее вроде как и было, появились после возвращения в реальный мир. А это значит, что все-таки первичным и главным среди противоречащих друг другу воспоминаний надо считать те, которые связаны с пребыванием в мире параллельном.