Через семь гробов 2

Казьмин Михаил Иванович

— Наши сразу связались с генеральным консульством. Приказано вызвать местную полицию и дать показания. Тебе после этого сразу же на Тринидад.

Отправив Петелича «обрадовать» портье, Корнев сноровисто и быстро (спасибо учителям из ГРУ) натянул перчатки и обшарил карманы покойника. Хм, только универсальная расчетная карта, она же удостоверение личности, и карта-сертификат инженера. Больше ничего. Коммуникатора нет. Кстати о коммуникаторе… Корнев достал свой, куда спецы из разведки встроили незаметный сканер. Быстро провел около тела, результат — ноль. То есть никакого электронного носителя в одежду не спрятано. Так что если Уизлер что и хотел передать русским, это забрал убийца. Хотя нет, вряд ли. Если бы убийца что-то забирал,

пустые шприц-тюбики из-под «мертвой воды» он прихватил бы точно. Слишком уж характерная деталь в картине.

Быстрый осмотр маленького номера тоже ничего не дал. Бритва, умывальные принадлежности, расческа, небольшой рюкзак со сменой белья, двумя парами носков, рубашкой в клетку, свитером, брюками и кожаной курткой — все вещи с пустыми карманами и опять же без припрятанной электроники. Полотенце, тапочки и махровый халат местные, гостиничные. Значит, не только лишних, но и кое-каких необходимых вещей у Уизлера не было, однако же две дозы «мертвой воды» он с собой носил. Интересно…

Когда вернулся вице-консул, приведя с собой до крайности недовольного портье, Роман уже спрятал в карман перчатки и со скучающим видом стоял поближе к двери, всячески демонстрируя свойственное законопослушному человеку нежелание что-нибудь трогать на месте происшествия.

Чем Корневу всегда нравилась Тексалера, так это тем, что местные все делали быстро и без заморочек. Вот и сейчас, помощник шерифа и молодой парень с полицейской бляхой на обычной гражданской одежде явились на место происшествия уже минут через пятнадцать. Тим Коллинз, как представился помощник шерифа, быстренько опросил Корнева, Петелича и портье под запись на коммуникатор, туда же записал данные универсальной карты портье и паспортных карт русских, взял у Корнева координаты для связи — на все про все у него ушло чуть больше получаса. Затем в присутствии все тех же провел осмотр личных вещей убитого, составил их опись со снимками, заверив ее подписью портье, вызвал медиков. Напоследок парень с бляхой прошелся по всем троим биосканером, записав показатели, чтобы потом, когда будут сканировать номер, отделить следы их присутствия от следов убийцы. Ну что сказать — молодцы ребята, никакой волокиты! В общем, уже всего через два часа с небольшим Роман снова готовил «Чеглок» к старту.

В генеральном консульстве России на Тринидаде Корнева сразу же проводили в комнатку, где его ждал старый знакомый — ротмистр Сергеев. После обмена приветствиями ротмистр заставил Корнева в мельчайших подробностях рассказать о происшествии, потом, с полминуты помолчав, спросил:

— На твой взгляд, что там было?

— Думаю, Уизлер впустил в номер кого-то знакомого, тот его и застрелил.

— Знакомого? Почему?

— Если он носил с собой «мертвую воду», значит, в принципе, был готов к тому, что в него будут стрелять. Ну и стал бы он при таком раскладе открывать кому-то чужому? Да если бы и открыл, то через порог, скорее всего, не пустил бы. Убийце в таком случае пришлось бы стрелять тут же, и тело бы у двери лежало. А так застрелили Уизлера в самом номере, то есть человека он впустил. Номер убийца не обыскивал, значит знал, что Уизлер собирался передать нам что-то только на словах.

— Хм, и то, пожалуй, верно, — Сергеев задумчиво почесал подбородок. — Еще что думаешь?

— Стрелял дилетант какой-то. Два выстрела из искровика в правую часть груди — обученный стрелок так не сделает. Или, если уж так сложилось, добавит контрольный в голову.

— Ну да. Еще?

— Для Уизлера сказать про какую-то «звезду счастья» было важнее, чем назвать имя убийцы.

— Да, и про восьмое июля тоже. Восьмое июля, кстати, скоро уже… Ладно, Рома, это уже не для тебя. Садись-ка ты, да пиши рапорт. Все, что мне рассказал, свои соображения, ну да сам знаешь, что и как. А мне пока тоже есть чем заняться.

Это да, точно есть. Насколько Роман мог предположить, Сергеев сейчас озаботит подчиненных

искать эту самую «звезду счастья» и увязывать ее с названной датой — восьмым июля. Или сам озаботится поисками, если уровень секретности соответствующий. А уровень-то, похоже, тот самый. Как там Илья выразился: «Это уже не для тебя». Так что пусть ищет, а он, Корнев, займется сочинением рапорта. Роман сел за компьютер и ввел свой личный код.

Перечитав написанный рапорт, Роман слегка подправил текст и нажал на отправку. Теперь очередь начальства — пусть оно соображает. А мысли Корнева занял этот самый Джеймс Уизлер. Чем больше думал Роман о том, что произошло на Тексалере, тем больше проникался уважением к совершенно неизвестному ему человеку, умершему, считай, что у него, Корнева, на руках. Что именно побудило Уизлера работать на русских, Корнев не знал, но был уверен, что далеко не только деньги. Он ведь не просто так стимуляторами накачался, хотел передать какие-то важные сведения. Может, сведения эти и стоили немалых денег, но мертвому-то никакие деньги ни к чему, даже самые большие. Однако же Уизлер сделал все, чтобы успеть сказать хотя бы что-то. Да… Как ни крути, а одним неплохим человеком на Фронтире стало меньше. Теперь остается только надеяться, что все это было не зря, и слова Уизлера о «звезде счастья» и восьмом июля хотя бы чем-нибудь нам помогут.

Вернулся Сергеев. Насколько Корнев знал ротмистра, Илья что-то накопал, потому что лицо у него не просто озабоченное, а озабоченное по-деловому. Вот если бы он был сейчас озабоченный и усталый, это было бы хуже. Что ж, значит, последние слова убитого в обшарпанной портовой гостинице на Тексалере человека имели какой-то смысл. То есть погиб он не зря. И Корнев не зря передавал эти слова Сергееву. Роман не удержал облегченного вздоха. Сергеев, кажется, все понял.

— Ты на Морион, а потом домой? — все-таки жандармские привычки Ильи были неистребимы. Вот прямо необходимо ему закончить встречу разговором на совершенно другую тему, чтобы именно это запомнил собеседник. Ну да Корнева таким премудростям тоже учили, так что…

— Да, — просто ответил Корнев.

— Ну, увидимся еще, — Сергеев протянул руку.

Увидимся, разумеется, кто бы сомневался. Корнев пожал руку ротмистру и отправился обратно в космопорт. Груз для Мориона уже скоро должны привезти.

Глава 4

— Таким образом, удалось установить единственно возможное сочетание слов Уизлера о «звезде счастья» и «восьмом июля». Это дата начала очередного круизного рейса туристического гравилета класса «люкс» «Звезда счастья» на планете Корел. По западному календарю, — добавив эту важную поправку к своему докладу, ротмистр Сергеев замер в ожидании реакции начальника.

Начальство, однако, реагировать не спешило, поэтому ротмистр, чтобы оное начальство не нервировать, перевел взгляд вниз и в сторону, изучая скудный натюрморт на столе шефа, состоявший всего лишь из компьютера, принтера, настольного коммуникатора, карандашницы и наполовину выпитой чашки чаю на блюдце. Заодно Сергеев в очередной раз размышлял о том, какой начальник ему достался, и считать ли работу с таким шефом редкостной удачей или тяжким наказанием за какие-то самому ротмистру неизвестные грехи.

Справедливости ради стоило признать, что начальник у ротмистра был уникальный. Не у каждого русского офицера есть два имени, две должности в разных структурах и, как подозревал Сергеев, две официальные биографии и даже два послужных списка. Причем сам ротмистр только-только начал разбираться, когда и как называть шефа, если тот не в мундире. С мундиром все было предельно просто — если шеф в мундире офицера Генерального штаба, то ротмистр получал ценные указания от подполковника Павла Дмитриевича Фомина, а если в мундире Отдельного корпуса жандармов, то на Сергеева снисходила великая мудрость тоже подполковника, но уже Дмитрия Николаевича Лозинцева.