Через тернии к свету
Шрифт:
— О, я была бы только рада, — улыбнулась девушка. Во взгляде — немного грусти, немного сожаления, минимум боли. Червячок моей зависти хрустнул поломанным зубом.
— Но я чувствую, что он может вляпаться в неприятности.
— Чувствуете?
— Да, чувствую. Если кого-то долго любишь, это остается. Чувство. Интуиция, если хотите.
Да, дела… Я закинул ноги на стол и приготовился слушать. А что еще оставалось?
— Позвольте, девушка.
— Катрина. Так меня звал Игорь.
— А можно просто Катя?
— Можно, —
— Мой бывший муж — русский. У него были какие-то недопонимания в семье. Как я поняла, он не мог себя тут найти, поэтому переехал в Канаду. Сейчас он вернулся.
— Откуда вы знаете?
— Я не знаю, догадываюсь. Больше ему некуда ехать — только в Россию.
— А с чего вы взяли, что он может во что-то вляпаться?
— О, для этого нужно знать Игоря. Он умудряется влипать во все и вся. Даже пройти регистрацию в аэропорту для него — проблема. А тут… Понимаете, он изобрел какую-то штуку. Такую, вроде записной книжки. Которая открывается только путем считывания ДНК владельца и нескольких заданных им ДНК друзей. Ее нельзя скопировать. Или сфотографировать.
— А зачем?
— В смысле?
— Ну, зачем эта сложная штука?
Катя снова улыбнулась, отвернулась и посмотрела в окно.
— Я ему точно так же сказала. И все говорили, кому он предлагал. Только Игорь очень упрям. Ему казалось, что все, что он делает, имеет тайный смысл. Я бы сказала, грандиозный смысл.
— Мания величия? — вырвалось у меня.
— Собственно, именно поэтому он и стал бывшим…
— Тогда зачем вам его искать? — удивился я.
— Сердце не на месте, — просто сказала Катя.
Я понимал. Представьте себе, понимал. Только как ей помочь, если у самого дел невпроворот? И отпускать нельзя. Не дай Бог, улетит в свою Канаду. Как потом искать?
— Он так таинственно исчез — испарился! Хотя каждый день шлет СМС-ки, сообщения. Отводит взгляд! Вот как это называется. А с полгода назад он обмолвился о каком-то московском деде. Откуда? Он никогда не говорил, что у него есть дед.
— Я подумаю, Катенька.
Ее хорошенькая головка вздрогнула при этом ласковом обращении. Было в этой девице что-то исконно русское, и я улыбнулся.
— Где вы остановились?
— Пока нигде.
— Знаете, в московских гостиницах дерут три шкуры. А один мой друг сдает квартиру. Очень дешево. Он постоянно в разъездах, лишь бы кто присмотрел, — я достал из кармана ключи от собственной квартиры, однако Катя покачала головой.
— Вы уж простите, Никита Ильич. Но это как-то неприлично. Я сама разберусь.
И она встала. Прошла мимо меня к двери. А я сидел, как идиот Достоевского и молчал, с сожалением глядя, как перед глазами проплывают каравеллы невыносимо соблазнительного размера. Искушение было велико.
— Возьмите мой телефон, Катя, — я вскочил и сунул в ее ладонь трубу, — Звоните если что. И — просто Никита.
4
Уже второй день клонился к вечеру. Я, как взмыленная лошадь, мотался по городу, не на секунду не отключая телефон. Мы прошерстили всех сотрудников Тимофеева, кроме личной охраны — благо, хозяин, как говорится, все карты в руки, кроме, конечно, козыря. Где-то затерялся этот пиковый козырный туз.
Я узнал, что являюсь уже шестнадцатым по счету детективом, которого нанял Тимофеев, не считая «бесплатную» родную милицию и штат безопасности.
Главный программист, ответственный за систему безопасности, смотрел на нас чуть свысока, как на назойливых мух, и казался до неприличия уверенным в себе, словно ему действительно нечего было скрывать.
— Я уже хрен знает в который раз говорю: это невозможно. Ну невозможно взломать систему, не зная ключа. А ключ — 145 символов, при каждом пятом неправильном наборе система ликвидируется на фиг, а пробраться внутрь можно только при одновременном анализе отпечатка пальца, ДНК и сканировании радужной оболочки глаза самого Тимофеева Кирилла Петровича.
— Кто имеет доступ к ключу? — спросил я.
— Только его владелец. Кирилл Петрович.
— Значит, кто-то еще. Может, из личной охраны.
— Ага, гляди, — широко улыбнулся программист, — Он этих церберов неизвестно где набирает и меняет в непредсказуемой последовательности.
— Стало быть, говоришь, это — глухарь?
— Ну, каждый из предыдущих детективов задавал подобный вопрос. И мне никто не верил. Только через недельку-другую приходил новый детектив, считающий себя умнее предыдущего. А воз и ныне там. Так что выводы делайте сами.
Самое странное было в том, что свой вывод я сделал еще при первой встрече с Тимофеевым, и с тех пор только укреплялся в своей правоте. Я охочусь за привидением. Или мне чего-то не рассказали. Чего-то, без чего вся эта возня — мартышкин труд. А времени осталось — два с половиной дня.
Пальцы уже начинали отстукивать с зубами в унисон нервную дрожь.
Как вдруг позвонила Катя.
— Никита, — прозвучало в динамике. Мне показалось, что она чем-то сильно расстроена, — Вы извините, но мне больше не к кому обратиться. Я никого не знаю в Москве.
— Да, Катенька, — я готов был примчаться куда угодно, — что у вас стряслось.
— Я только что видела Игоря. Вы не могли бы приехать?
Не мог бы я? Я мог бы прилететь, вооружившись базукой, и снести этому горе-изобретателю башку. Но я всего лишь сел в автомобиль и приехал к ЦУМу. Катя стояла на углу, совсем одна, зябко кутаясь в искусственный мех. Ветер развевал ее серебристо-голубые волосы. Мне стало интересно, каков их натуральный цвет?
— Здравствуй.
— Здравствуй.