Через тернии к звездам
Шрифт:
Ричард не сдавался. Тогда помимо его желания сценарий был передан студийному редактору, чтобы тот без участия режиссера и сценаристов упростил его и сократил до требуемого объема.
24 марта 1972 года Викторов записывает: "Вот уж жуткий день! Посмотрим! Здесь уж по-настоящему "кто кого"! А время бежит! И жизнь убегает! Так-то".
Первый инфаркт Ричард перенес в 1966 году, второй - тремя годами позже. И он отлично понимал, какое у него изношенное сердце.
Даже друзья уговаривали его: согласись, потом наверстаешь. Но Ричард отлично понимал, что потом, когда картина будет сделана не так, как хотел, ничего не наверстать. От режиссера остаются только его фильмы. Как они делаются - зрителю не важно.
Только
Пленка появилась еще через неделю...
А потом была бесконечная работа, трудные экспедиции, в которых Ричард получил в свое педагогическое распоряжение группу подростков, которые не только снимались, но весь год съемок были учениками Викторова. Сегодня они вспоминают те месяцы не только как самые трудные и интересные, но и как определившие во многом их будущую жизнь. Хотя лишь немногие из них стали профессиональными актерами - все прошли школу Викторова.
Была дружба с И.Смоктуновским, на участие которого в фильме Ричард даже и не надеялся и который согласился работать в совершенно необычном для себя жанре космического волшебника, очарованный Ричардом, его страстью к работе и убежденностью в нужности предпринятого начинания.
Фильм получился.
В нем были сцены драматические и смешные, много выдумки и приключений. И главное: светлое, радостное настроение и прямое обращение к зрительному залу участвовать в озорных перипетиях и в захватывающем значительном деле.
Фильм стал событием. Пожалуй, не только в нашем, но и мировом кинематографе. Свидетельством тому отзывы иностранной печати после его победы на фестивале в Триесте. Ричард и другие создатели фильма были удостоены Государственной премии РСФСР. И все те, кто так скучно и упрямо срезал деньги, тормозил и отговаривал Ричарда, как и положено, теперь поздравляли его и вспоминали о том, как рука об руку с ним они преодолевали трудности.
Ричард не спорил. Он был рад успеху, он встречался в переполненных залах с шумными, радостными детскими аудиториями. Пожалуй, никогда раньше Ричард не вкушал в такой мере зрительского успеха.
... Он позвонил мне, представился, пригласил на просмотр, встретил меня в холле кинотеатра, вырвался из кольца юных поклонников, подошел, хромая, и был он весел, лучезарен, как хозяйка, предвкушающая собственную радость от того, что может накормить гостя удавшимся пирогом.
Когда мы потом разговаривали, оказалось, что Ричард полон замыслов, планов, казалось бы, противоречивых и даже взаимоисключающих. Это только казалось - я тогда еще совсем не знал Викторова.
Но главное в разговорах была Фантастика. Я попал в невод Ричарда, как попадали и другие - ученые, писатели, изобретатели и просто интересные для него люди. Он в те месяцы искал возможности сделать новый шаг в фантастике.
Проблема, стоявшая перед Ричардом, была достаточно серьезна. Режиссер сделал фильм, о котором говорят, которому дети внимают, затаив дыхание, и покорно стоят в очередях за билетами, чтобы посмотреть его третий, пятый раз. А что делать дальше? Известно немало случаев, когда режиссер (как и литератор), зная о том, что тема обречена на успех, начинает ковать продолжения. И бесконечно идут фильмы о резидентах, приключениях зайчика и волка или книжки про девочку из XXI века. Дурного в том нет, все довольны и создатель, и зрители, и Госкино. Но Ричарду надо было идти дальше. Он был совершенно не способен повторяться. Более других людей осознавая скоротечность жизни и ограниченность
При том он оставался в русле своей сверхзадачи: оставаться учителем, проповедником, моралистом.
Разговаривая тогда со мной о фантастике, он никак не ограничивал себя ею - он воспринимал ее как могучее орудие воздействия на зрителя, как замечательную возможность для художника донести актуальную тему, но фантастом себя не считал и даже не был уверен в том, что к фантастике вернется.
Результатом раздумий того времени стало возвращение к войне.
Викторов выбрал повесть Василя Быкова "Обелиск", историю о сельском учителе, который жертвует собой, стараясь спасти своих учеников, и гибнет вместе с ними. Историю трагическую, суровую, для Быкова она была как бы подступом к "Сотникову". В этой работе Ричарда мне видится попытка объединить свои главные темы прошлых лет: не только война и человек на войне интересуют Викторова. Он хочет увидеть и понять своих героев, подростков, которых только что отправлял в космическое путешествие, которые только что, но в другом времени, освобождали далекую планету, соотнеся их с собственным детством. Никто и никогда, по-моему, не сопоставлял два фильма, сделанные один за другим, не искал в них единства авторской позиции. А ведь, если вдуматься, никакого изменения в позиции и интересах Викторова не было - та же музыкальная тема проигрывается в иной аранжировке.
"Обелиск" сделан. Прошел на экранах. И не пользовался тем же успехом, что и фантастическая лента. Впрочем, Викторов отдавал себе отчет в том, что в "Обелиске" не поднялся до той трагедии, что заложена в повести Быкова. Пожалуй, он и не хотел трагедии, а решал моральную проблему ответственности взрослого человека перед детьми и самим собой. И сдержанность привела к некоторому дефициту эмоций. Ричард не был трагичен, он и в жизни и в искусстве искал выход из трагедии не в банальном понимании счастливого конца, а в глубоком и искреннем желании восстановить справедливость и воздать всем по заслугам. В сущности, Ричарду хотелось быть сказочником добро должно победить, причем победить на экране, сейчас же, как урок силам зла и надежда тому, кто борется за справедливость.
В этом я вижу одну из причин того, что после "Обелиска" Викторов снова стал искать фантастику. Но он уже миновал "отроческий" возраст. Значит, надо было найти нечто совсем новое. Он перерыл свою библиотеку и библиотеки знакомых, выспрашивал окружающих о новых книгах и авторах. И, насколько я понимаю, не нашел в них того, что отвечало бы его возросшим требованиям.
Когда Ричард предложил мне работать с ним вместе, он не хотел основываться на какой-либо опубликованной повести. Как я понимаю, с возрастом Ричард все более исчерпывающе понимал для себя, чего хочет от следующего фильма. И все труднее было отыскать уже написанное, чтобы оно совпало с тем, что зрело внутри него. Из своих последних четырех фильмов он лишь один сделал по существующей повести и потому лишь, что глубоко почитал Быкова и, как ему показалось, нашел в "Обелиске" свою тему. Поэтому мы писали оригинальный сценарий.
Ричард намеревался на этот раз обращаться не только и не столько к детям, он хотел найти способ выражения, понятный и подростку, и даже ребенку и в то же время интересный взрослому. Поэтому он поставил перед собой две проблемы, которые можно было остро решить именно на фантастическом материале.,
Первая проблема, по мысли Викторова требовавшая решения в новом фильме, была проблема сохранения Земли, которую мы столь безумно губим. Вторая искусственный разум и соотношение его с человеком. Раскрыть их можно было на человеческих характерах и в человеческих отношениях. Задача была трудной, сочетать две столь значительные темы в одном фильме нелегко, и работа над сценарием шла долго, не всегда гладко, но, как понимаю, интересно для нас обоих.