Черная акула

Сербин Иван Владимирович

— Сейчас, погоди. Вот только штаны подтяну. За дорогой лучше смотри, советчик хренов. Алексей убрал палец с курка. Не дай бог, тряхнет на какой-нибудь колдобине. Итак, в составе, на котором, судя по всему, планировалось вывозить технику, имеются вагоны-близнецы. Зачем? Проскурин упомянул о второй ветке. Значит, должен быть еще один состав. Назовем его «А». Этот состав «А» вкатывается на территорию угольного комбината, а вместо него на пути выходит состав с техникой — «Б». Где-то неподалеку вагоны-двойники отцепят и пристегнут к какому-нибудь третьему составу. Скажем, «В». В эшелоне «Б» поедут самолеты и бронетехника, а вот что повезет состав «В»? На этот вопрос ответа нет и не будет до тех пор, пока не вскроют все вагоны… Алексей вздохнул.

— Давай, командир, поторопись. Гаишник проводил патрульную машину взглядом и махнул жезлом, приказывая какому-то заляпанному грязью «Москвичу»: «Причаливай».

Глава 48

Сидящий у стены Проскурин молча

смотрел, как боевики поднимают автоматы. Он видел, как прыгнул на них Максим, и тут же длинная очередь из «кипариса» отшвырнула полковника назад, к двери. Он видел, как золотистые латунные гильзы устилали пол и мелькали в воздухе металлическим веером. Он видел, как Максим, пытающийся удержаться за жизнь скрюченными пальцами, комкающими шинель на животе, сучит ногами и захлебывается кровью. Он видел безразличную, полную вселенского спокойствия улыбку Саликова, абсолютно холодный пустой взгляд Сулимо и равнодушные глаза собственных убийц. Проскурин вдруг резко подался вперед, одновременно переворачивая в пальцах лезвие и закидывая руку назад для броска. Загрохотали короткие лающие очереди. Одна из них прошила ему бедро, вторая — правый бок, раскрошив ребра и разорвав легкие. Комната заполнилась пороховым дымом. Звуки выстрелов смешивались со стуком колес, гулким, словно удары кузнечного молота. Это была еще не смерть, но она уже стояла рядом, высокая бесплотная фигура, застящая собой весь мир. Проскурин швырнул клинок в тот момент, когда третья очередь разворотила ему грудь. Он увидел, как крохотная серебряная рыбка рассекает воздух, как хватается за шею изумленный Саликов, как буро-черным ручейком стекает по холеным пальцам генерала кровь. А еще он увидел черный зрачок ствола, направленный ему в лицо, и, когда этот ствол выплеснул сноп огня, где-то совсем рядом, словно раскат грома, прогрохотал взрыв, расколовший надвое меркнущее ночное небо.

Глава 49

…Розово-белая вспышка, озарившая звездное покрывало ночи, заставила Алексея вздрогнуть. Через секунду до машины докатился глухой, басовитый раскат взрыва. Водитель с удивлением посмотрел на странного «больного» и изумленно спросил:

— Что это такое было, а?

— Гони! Давай гони!!! Алексей ни на секунду не усомнился, что рвануло именно на угольном комбинате. Водитель тоже.

— Похоже, на угольном, — сосредоточенно заметил он. — Вон зарево-то… Ну, точно, на угольном. «Жигуленок» резво катил по скользкой, покрытой тонкой ледяной корочкой дороге.

— Минут через пять будем, — деловито сообщил патрульный. Под приборной панелью хрипло и невнятно забормотала рация. Слов Алексей не разобрал, но по быстрому взгляду водителя сообразил — говорит диспетчер либо о нем, либо, что вероятнее, о взрыве. Он кивнул.

— Отзовись. Скажи, пусть пришлют ОМОН или спецназ. Только обо мне ни слова. Понял?

— Ага, понял. Чего тут не понять-то? — Водитель уже тянул мосластую крепкую руку к черной коробочке микрофона, схватил, поднес к губам. — Центральный, это «двойка-четырнадцать». Я тут недалеко от угольного комбината… — Диспетчер что-то забормотал в ответ. — Ага, понял, понял. Не дурной, чай… Нет, он, — еще один взгляд на Алексея, — в больнице остался…

— Про ОМОН скажи.

— Лучше бы на комбинат ОМОН вызвать, — не очень уверенно предложил водитель. — Да. Горит шибко. Машина уже сворачивала на подъездную дорогу, оставив справа высокую обшарпанную стелу. Памятник почившему в бозе комбинату. В ту же секунду в лобовое стекло патрульного «Жигуля» ударил свет фар. В салоне стало светло как днем.

— Ах ты, гаденыш! — ругнулся, морщась, патрульный и включил маячок. — Я те устрою! Совсем, что ли, дурило, ослеп? Синие сполохи отразились в стекле встречной машины, заметались по мокрому асфальту. «Дальний» сменился «ближним», однако и у Алексея, и у милиционера уже плавали перед глазами слепяще-белые пятна.

— Гад, во гад! — продолжал бурчать патрульный. — Из-за таких все! Темно им, б…ям! Половина аварий вот из-за них! «Нарушитель» поравнялся с «Жигулями», и Алексей разглядел борт «УАЗа», стекло кабины и даже чьи-то пальцы, спокойно сжимающие баранку. Патрульный начал было притормаживать, но «уазик» мгновенно прибавил ход и через секунду свернул на шоссе.

— Ладно, бес с тобой. Живи, — вздохнул водитель. «Жигуленок» снова начал набирать скорость. Метров через четыреста перед капотом мелькнуло железнодорожное полотно, а затем взгляду Алексея открылись последствия взрыва. Это был товарный состав. В неярком свете живого огня он казался невероятно длинным, едва ли не бесконечным. Тусклые серые борта вагонов-рефрижераторов напоминали тело гигантской змеи, хвост которой, плавно изгибаясь, скрывался за деревьями. Электровоз и несколько передних платформ опрокинулись. На боковых стенках мелькали язычки пламени, и черный дым, столбом поднимающийся к морозному небу, отчаянно упирался в золотистую луну. Алексей торопливо распахнул дверцу и, швырнув водителю пистолет, выпрыгнул на шоссе.

— Браток, — торопливо заговорил он, — я осмотрю состав, а ты дуй на комбинат. Там двое наших. Майор Проскурин из ФСК и полковник… Черт, фамилию не помню… Короче, полковник из военной прокуратуры. Они распутывают дело с похищением самолетов.

— Че-его? — не понял водитель.

— Ничего. В общем, всех к стене и руки на затылок.

И будь осторожен. Те, на комбинате, вооружены автоматами. На лице патрульного отразилась моментальная гранитная сосредоточенность, характерная для живущих в глубинке.

— Понял, не дурной, чай, — кивнул он и ударил по газам. Противно завизжали колодки, «жигуленок» рванулся с места, а Алексей уже бежал по шпалам, балансируя, стараясь не упасть на осыпающемся гравии. Слева за узкой полоской леса продолжало полыхать оранжевое зарево. Оно растекалось по небосклону, словно жирное суповое пятно по чистой рубашке. Переднее стекло локомотива лопнуло при крушении, и, подойдя ближе, Алексей разглядел широкоплечую фигуру. Лицо боевика было сплошь залито кровью и напоминало одну из масок комедии «дель арте». Второй бугай увалился за кресло машиниста. Торчала только рука. Белая, переломленная в предплечье и согнутая под неестественным, страшным углом. Половина локомотива оказалась разворочена взрывом. В боку первого вагона-рефрижератора зияла рваная дыра. Куски металла, перекрученные, смятые, валялись тут же, на земле, на рельсах. Алексей подбежал ближе. Номер вагона, написанный черной краской, был едва различим за жирными кляксами копоти, и все-таки несколько цифр читалось вполне сносно: «…31…8». Второй вагон. Тут номер уцелел полностью: «24777006». Алексей вытащил из кармана фотокарточки. Судя по снимкам, номера на первых двух вагонах должны быть: «44976552» и «86159113». Значит, «близнецы» уже отправились в путь. А что, если именно эти-то вагоны-двойники и являлись основными? Ведь по логике вполне оправданно было бы сначала отправить наиболее ценный груз. Алексей подбежал к одному из вагонов, сорвал пломбу и, откинув запорную рукоять, распахнул створку. Перед ним серебрился борт «МиГа» с цифрой «19» под обтекаемым «фонарем». Сомнений не оставалось: это был тот самый «МиГ», на котором летел Поручик. Однако кому понадобилось взрывать состав? Проскурину с полковником? Зачем? Да и нечем. Сулимо? Для чего? Догадка была внезапной и пришла как-то сама собой, без усилий и долгих размышлений. Все вдруг встало на свои места. Комбинация, задуманная Саликовым, оказалась проста до гениальности… Алексей повернулся и побежал вдоль путей к горящему заводу.

…Патрульный метался на фоне горящих строений, словно птица вокруг разоренного гнезда. Заметив приближающуюся фигуру, он заполошенно вскинул пистолет, затем, разглядев Алексея, опустил «ПМ» стволом вниз и завопил во все горло:

— Ну что? Живой есть кто? Или чего там? Алексей отрицательно покачал головой.

— Два трупа. Хотя я пульс у них не щупал. Слушай, браток, ты с диспетчерской ближайшего железнодорожного узла связаться можешь?

— Могу. А что?

— Давай свяжись. Выясни, были ли на этом участке сегодня еще какие-нибудь срывы. Аварии, задержки или что-нибудь подобное.

— Ага, понял. — Водитель метнулся к машине.

— Погоди! — крикнул Алексей ему вслед. — Кого-нибудь нашел?

— Там, — махнул патрульный рукой в сторону приземистого кирпичного здания. — Мертвяки. Штук сорок. Всех помочили. А живых никого не видал. Алексей почувствовал, как сердце его проваливается в холодную пустоту. Живых не видел. Неужто Проскурин и полковник там, среди трупов, изрешеченные пулями…

— Ладно, беги узнавай. Он сперва пошел, а затем побежал к указанному строению. В просвете справа мелькнули ряды колючей проволоки — ограждения, широкая площадка и стоящий на ней «МИ-24». Та самая машина, на которой убийцы прилетали в Старошахтинск. В груди Алексея бушевали странные чувства. Он ощущал отчаяние от мысли, что Проскурин и полковник скорее всего погибли, и в то же время его пожирало дикое, до дрожи, возбуждение. Теперь роли переменились: Саликов и компания волей-неволей должны были бежать — точь-в-точь как Алексей все эти три дня, — а он преследовал… Кирпичное строение, видимо, отводилось под склад. Внушительных размеров помещение с высоким потолком и шершавым бетонным полом, оно было сплошь заставлено обычными пружинными кроватями. Алексей потянул дверь, шагнул внутрь и замер на пороге, скованный ужасом. Превращенный в казарму склад оказался изрешечен пулями и забрызган кровью от пола до потолка. На бетоне чернели лужи крови. Громадные, похожие на маленькие озера. Изорванные в клочья тела лежали повсюду. Патрульный не преувеличил. Здесь было никак не меньше сорока трупов. И все молодые. Алексей не заметил никого старше двадцати. Судя по всему, солдаты спали, когда убийцы вошли в казарму и открыли ураганный огонь. Самые везучие умирали во сне, другие успевали проснуться и даже вскочить, но тут же падали снова, опрокинутые свинцовым дождем. По расположению тел без труда можно было догадаться, что мальчишки от страха потеряли голову, превратились в обезумевшее стадо. Однако убийцы были беспощадны. В их планы не входило оставлять свидетелей. Пол у дверей оказался сплошь застелен латунным ковром. Наверное, боевики Сулимо расходовали обойму за обоймой, пока не стихли последние стоны. В воздухе плавал сладковато-прогорклый запах крови и порохового дыма. Алексей схватился за живот и выскочил на улицу. Его вывернуло. Он выпрямился, привалившись спиной к кирпичной стене и жадно глотая морозный воздух широко открытым ртом. Основное здание продолжало полыхать. Пламя уже выбралось на крышу и теперь весело потрескивало, вскидывая к темно-синему небу желтые языки-руки. Вдали отчетливо выли сирены. Сюда уже спешили милиция, пожарные и «Скорые». Подошел патрульный.