Черная акула
Шрифт:
— Где там-то, Валер? — без выражения спросил Ясенев.
— Да ладно, Жека, не суетись. Отвезут твоего летчика в штаб округа, или в комендатуру, или в прокуратуру. Не знаю я, куда. И все выяснят. Кто, откуда, почему. У тебя-то чего об этом голова болит?
— Да ничего. — Ясенев махнул рукой. — Ладно, бог с ним. Действительно, приедут — разберемся. — Он повернулся, сделал несколько шагов, остановился и уже спокойнее добавил: — Понимаешь, что странно? Этот… летчик, — он мотнул головой в сторону кабинета, в котором был заперт Алексей, — сказал, что они летели от Ключей. Через Грозный на Ростов. А тебе сказали, что два летчика вчера гробанулись тоже над Грозным.
— Не гробанулись они, — поморщился Уфимцев. — Там то ли один другого сбил, то ли их обоих кто-то сбил. Я так толком и не понял.
— Да самое главное не это, — отмахнулся Ясенев. — Самое главное, что вчера два самолета были сбиты над Грозным, и этот наш Семенов Алексей Николаевич тоже сказал про два самолета. И летели они через Грозный. Ну, допустим, что он на самом деле не летчик. Откуда ему тогда известно про два упавших самолета? Совпадение? — Ясенев поднял руку и потер висок. — Где-то здесь, Валерка, концы с концами не сходятся.
— Опять ты завелся, — развел руками Уфимцев. — В Чечне, между прочим, война сейчас идет. У них там самолеты, может быть, через день падают. Так что, этот Семенов на всех на них летал, что ли? Успокойся. Плюнь и забудь. Там, наверху, не глупее нас с тобой люди сидят. Разберутся. И в этот момент раздался громкий стук в дверь. Задержанный бил двумя кулаками, сильно. Дверь затрещала. Уфимцев вскочил. Ясенев обернулся на стук, рука его метнулась к пистолету, висящему в кобуре на правом боку.
— Ну вот, Жека, накаркал, — хрипло выдохнул Уфимцев.
Алексей видел, как Ясенев вошел в отделение. Он подождал, надеясь, что сейчас повернется ключ в замке, дверь откроется и… Что «и», Алексей не знал. Вертолет с убийцами пока, правда, улетел, но скоро вернется, — в этом Алексей не сомневался, — и тогда им всем придется тяжко. И ему, и
— Откройте! Сержант, выпусти меня! Сержант! Ясенев! Выпусти меня! — Ему казалось, что несколько секунд назад он слышал в коридоре голоса, но теперь все стихло. — Сержант, они здесь! — продолжал орать Алексей, молотя в дверь. — Сержант, убийцы здесь! Открой дверь!
Внезапно побледневший Ясенев посмотрел на Уфимцева.
— Ну, чего будем делать, Валерка?
— Хрен его знает! — Тот был растерян не меньше. — Давай я открою, а ты его дубинкой по башке, чтобы успокоился.
— Убийцы здесь! — донесся до них крик. — Сержант, открой дверь! Уфимцев стрельнул глазами в сторону Ясенева.
— Слышь, Жека, он говорит, убийцы здесь. Чего это за хреновня-то, а? Какие убийцы?
— Бог его знает. — Ясенев совсем растерялся. Он, конечно же, догадался, о чем говорил задержанный. Скорее всего о тех людях, которые были вчера на аэродроме и которые гнали этого летчика по посадкам. Но при чем тут они? Что значит «убийцы здесь»? Где здесь?
— Сержант, открой! — еще громче заорал Алексей.
— Валерка, оставайся здесь, — скомандовал Ясенев, стараясь, чтобы в его голосе не слышалось дрожи. — Я открою, узнаю, в чем дело. Если что, стреляй.
— Что «если что»? — внезапно бледнея, спросил Уфимцев.
— Ну, если он на меня нападет, — быстро объяснил Ясенев, — тогда стреляй. Он подошел к двери, прислушался к крикам задержанного, а затем решительно повернул ключ, отпирая замок. В это самое мгновение Сулимо взялся за ручку входной двери.
Алексей понимал, что времени у него почти нет. Десять-пятнадцать секунд от силы. А потом убийца-капитан и четверо плечистых красавцев зальют отделение свинцом. Дверь распахнулась. На пороге стоял Ясенев, и в руке у него был зажат пистолет. Честно говоря, Алексей не представлял себе, что делать дальше. Ему оставалось полагаться исключительно на инстинкты. Он знал, что в критические моменты его мозг успевает сам собой просчитать десятки комбинаций, прежде чем он, Алексей, реально проиграет в мыслях хотя бы одну. Его так учили. Вот и сейчас что-то сработало в нем, будто щелкнул какой-то переключатель. Тело осталось само по себе, а разум — сам по себе. Убийцы уже входили в милицейский предбанничек. Конечно, Ясенев не ожидал того, что произошло в следующую секунду. Алексей, не обращая внимания на оружие, рванулся вперед. Он просто врубился в сержанта так, словно того не было вовсе, ударил всем телом. Точь-в-точь как лейтенанта Артура ночью в кунге. В эту секунду Алексей сознавал только одно: ему нужно вырваться из здания. Если бы он сейчас начал объяснять Ясеневу, что случилось, то первый же посторонний человек, зашедший по делу или без дела во «второе отделение милиции п. Ст. — Шахтинск», обнаружил бы в нем только три изрешеченных трупа. Осознание того, что милиционеров вряд ли оставят в живых, пришло само. Они уже поговорили с ним и знали об украденных самолетах, знали о капитане Сулимо, знали о его боевиках. Поверили они рассказу Алексея или нет, неважно. То, что они слышали сам рассказ, уже слишком много. Сержант Ясенев, на лице которого застыло безграничное изумление, взмахнул руками и полетел к противоположной стене, успев, правда, механически нажать на курок «ПМ». Сухой хлопок был практически не слышен. Алексей успел заметить справа в фойе перекошенное белое лицо Уфимцева, успел даже засечь, как тот медленно, буквально по миллиметру, поворачивается к входящим в дверь людям. «Этот кретин выживет, если откроет огонь немедленно», — мелькнуло в голове Алексея. И больше он ни разу не подумал об Уфимцеве. В конце концов, тот служил в милиции, а в руке у него был пистолет — боевое оружие. Алексей увидел, как Ясенев врезается спиной и затылком в стену, как раскрывается в долгом выдохе рот сержанта, превращаясь в большую букву «О», и как поднимается его рука с отливающим черным пистолетом. Он понял, что, если замешкается хоть на долю секунды, Ясенев сделает то, чего до сих пор не удалось сделать Сулимо вместе с остальным змеиным выводком, и рванул вперед, в противоположную дверь, ударив в нее здоровым плечом. Замок, не рассчитанный на столь энергичный и мощный натиск, с хрустом вылетел, ореховой скорлупой посыпались на пол шурупы, по всей двери сверху донизу пробежала широкая трещина. В комнате, куда он попал, окно было, но на нем красовалась тяжелая стальная решетка. «За каким чертом нужны решетки, если любой преступник может спокойно уйти через дверь», — отстраненно подумал Алексей. Выхода отсюда не было. Тупик. Алексей замер. Все кончено. В остальных кабинетах наверняка то же самое. Даже если ему удастся проскочить туда незамеченным, он не сможет выйти. «Интересно, — подумал вдруг Алексей, — здание-то двухэтажное. А где же лестница? Должна же быть лестница, ведущая на второй этаж». Он выскочил в коридор, и в эту секунду все еще лежащий на полу Ясенев снова нажал на курок. Алексей краем глаза успел заметить выплеск пламени и отшатнуться. Ему показалось, что он даже увидел пулю, мелькнувшую прямо перед глазами. «О господи, — подумал в изумлении Алексей, — не уклонись я, сержант-спаситель прострелил бы мне голову». Пуля ударила в торцевую стену коридора и… прошла ее насквозь. Какое-то мгновение Алексей смотрел на аккуратную сквозную дырку, приоткрыв рот. Картина вдруг стала предельно ясной. Когда-то этот коридор был гораздо длиннее. Там, за торцевой стеной, казавшейся незыблемо прочной, располагались еще какие-то комнаты. Может быть, местное отделение ДОСААФ или общество автолюбителей. Алексей торопливо глянул влево и успел заметить краешек пальто, появившийся из-за поворота фойе. Скорее всего это был Сулимо. На улице именно он шагал первым. Алексей, точно загнанный зверь, шарахнулся вправо и плечом, грудью, всем телом ударил в хлипкую перегородку. Затрещали фанерные опоры, обои поползли, сверху оторвался пестрый бумажный лист и с шелестом медленно спланировал на пол, мелким дождем посыпалась побелка. В самом конце коридора темнел выход. Узкая коричневая дверь, ведущая на улицу. Однако скорее всего она заперта на замок. Праздники. По той же, видимо, причине, коридор был совершенно пуст. Два ряда дверей — по три с каждой стороны. Слева мелькнула красная табличка «Бухгалтерия», за ней — «Оформление водительских документов». Третья дверь с высокими стеклянными бойничками-окнами оказалась такой же хлипкой, как и фальшивая стена. Сквозь мутные стекла Алексей увидел заветную лестницу, ведущую на второй этаж, и ударил ногой чуть ниже замка. Обе створки неожиданно легко распахнулись, грохнули о стену, одно из стекол болезненно тренькнуло и осыпалось серебряным сверкающим ливнем на кафель, мгновенно затопив узкую лестничную площадку. Алексей перепрыгнул через осколки и побежал вверх, перескакивая сразу через несколько ступенек.
Четверо молодчиков во главе с капитаном остановились перед бледным Уфимцевым. Сулимо уже заметил полулежащего у стены Ясенева и развороченную фальшивую перегородку.
— Капитан Сулимо, — представился он. — Особый отдел штаба округа. Где задержанный? Уфимцев коротко кивнул в сторону неряшливой, рваной дыры. Капитан понимающе улыбнулся.
— Трое со мной! — Он небрежно повернулся к четвертому и добавил спокойно: — Ты знаешь, что делать. И чтобы все было чисто. Работай! Уфимцев еще ничего не успел понять, когда замыкающий здоровяк молча натянул тонкие черные перчатки и распахнул пальто. На правом боку у него висел короткий автомат. Это был не «АКМСУ», а что-то необычное и незнакомое. Молодчик, правда, не воспользовался экзотическим автоматом, а извлек из-под мышки обыкновенный «ПМ». Валерий Уфимцев почувствовал, что его ноги буквально приросли к полу, а тело сковала жуткая ледяная короста. Он не мог ни пошевелиться, ни моргнуть, ни даже закричать. И, конечно же, Валера Уфимцев напрочь забыл о собственном пистолете, который все еще держал в руке. Убийца, глядя дежурному прямо в глаза, вдруг быстро шагнул вперед, ткнул оружие Уфимцеву под солнечное сплетение и дважды нажал на спуск. Пистолет выплюнул две тяжеленькие аккуратные пули. Тело заглушило звук выстрелов. Уфимцева швырнуло назад. Он вломился головой в стеклянную витрину, та лопнула, и острые зубья осколков осыпались вниз, подобно ножам кошмарной гильотины. Стеклянные пики пронзили мертвое тело дежурного насквозь. Кровью забрызгало стены, стол, журнал регистрации, линолеум на полу. Темно-серый китель Валеры Уфимцева мгновенно набухал кровью, становясь сочно-черным с едва заметным на свету бордовым оттенком. Ясенев не был столь подвержен страху, как его товарищ. Он понял, что эти люди не оставят в живых лишнего свидетеля. Летчик этот, Семенов Алексей Николаевич, капитан, рассказал ему правду. Более того, убийца-капитан по фамилии Сулимо был описан Алексеем настолько точно и живо, что в реальности почти не отличался от портрета, составленного Ясеневым в уме. Женя Ясенев — для своих Жека — понял, что жить ему осталось всего несколько секунд. Эти люди были профессионалами, и под полой у них прятались незнакомые короткоствольные автоматы с глушителями, а у него был всего лишь ерундовый «ПМ». И все-таки сержант попытался сделать хоть что-то. Не меняя позы, он вскинул руки, выцеливая квадратную фигуру капитана, поймал мишень на мушку, но нажать на курок не успел. Идущий за капитаном здоровенный румяный парень на ходу передвинулся чуть в сторону и быстро выбросил вперед правую руку. В ней не было пистолета, она не сжимала автомат. Женя Ясенев даже не успел сообразить, что это за оружие. Он различил лишь слабый металлический щелчок, а в следующий момент узкое, идеально заточенное лезвие пробило ему горло и застряло в стене. Пистолет выпал из разом ослабевших пальцев. Женя скрючился, схватившись за шею, чувствуя, как жесткими сильными толчками выплескивается из раны кровь. Он захрипел, дернулся, конвульсивно вытянулся и затих. Даже не посмотрев на мертвого, Сулимо переступил через неподвижное тело и зашагал дальше. Стрелявший молодчик остановился, ухватился за лезвие, двумя точными сильными рывками выдернул его из стены и сунул в карман. Тот, что убил Уфимцева, в это время рылся в журнале регистрации задержанных. Не обнаружив никаких записей, он внимательно осмотрел остальные бумаги, лежащие на столе дежурного, нашел ту, на которой была записана фамилия подполковника Сивцова и липовые сведения о дезертире Семенове Алексее Николаевиче, скомкал бумажку в кулаке и сунул в карман пальто. Затем выдвинул все ящики стола и методично изучил их содержимое. Не найдя ничего достойного внимания, здоровяк перешел к осмотру трупа. Через секунду в его руках оказались ключи от несгораемого шкафа. Отперев сейфовый замок, убийца извлек на свет пакет с высотно-компенсирующим комбинезоном и куртку. Оглядевшись, он шагнул к мусорному ведру, вытащил из него скомканную вчерашнюю газету, аккуратно разгладил ее и упаковал мокрую куртку. Затем вышел в коридор. У кабинетов, двери которых были распахнуты, он задержался. Сперва зашел в тот, где Алексей писал свои показания, увидел разлетевшиеся по полу бумажные листки, поднял и пробежал глазами написанное. На лице убийцы не отражалось никаких эмоций. Сложив листы вчетверо, здоровяк сунул их в карман пальто и перешел во второй кабинет. Здесь тоже стоял стол с выдвижными ящиками. Убийца подергал за ручки, убедился, что все ящики заперты, и достал из кармана нож. Взломав замок верхнего ящика, выдвинул его, осмотрел, потом совсем вытащил из пазов и швырнул на пол. Выдвинул второй ящик, за ним третий, потом четвертый. Ничего. Абсолютно ничего, что хоть как-то указывало на существование некой группы, похитившей самолеты. Пустые бумажки. «Осмотрели…», «Постановили…», «Алкоголик Сурцев разбил витрину кинотеатра „Мечта“…» Никчемный бред. Спрятав оружие в карман пальто, парень вышел в коридор. Нагнувшись, заглянул в пролом, а затем вернулся в предбанничек и, опершись могучим плечом о стену, застыл у дверей.
Алексей пронесся по этажу, тычась на бегу в запертые двери. Никого. Пусто. Он хотел попробовать выломать одну из них, но решил, что если ему не удастся это сделать с первой попытки, то на вторую времени не останется, а драгоценные секунды будут упущены. Топот убийц слышался уже на лестнице. Окно, ведущее из коридора на улицу, украшала неизменная железная решетка. В дальнем конце коридора Алексей остановился. Слева располагался туалет, справа — неприметная фанерная дверь с надписью «Пожарный выход». Уже не особенно веря в удачу, он толкнул ее ладонью и… дверь подалась. Легко и плавно. Проскользнув на площадку, заваленную окурками, пеплом, рваными бумагами и прочим хламом, Алексей на секунду задержался, чтобы перевести дух. C площадки можно было попасть на чердак. Для этой цели предназначалась торчащая у стены короткая металлическая лесенка, над которой отливал тусклым замызганным металлом квадратный люк. Зажимая зубами рвущийся наружу стон, Алексей вскарабкался наверх и, уперевшись спиной в оцинкованную крышку, попробовал приподнять ее. В раненом плече забили боевые барабаны, а крышка даже не пошевелилась. Дужки оказались приколочены куда сильнее, чем можно было ожидать. Еще одно усилие. Сухо затрещало над головой ломающееся дерево, а гвозди начали выходить из пазов. Алексей понял: еще немного — и крышка откроется. А с чердака есть выход на крышу. До спасения оставалось буквально два шага. Алексей стиснул зубы, напрягся и нажал на крышку так, что гвозди, удерживающие горизонтальную дужку, полезли, словно червяки после дождя. Еще одно незначительное усилие, и люк наконец открылся. Задыхающийся от напряжения Алексей с трудом поднялся по двум последним перекладинам лестницы в ледяное нутро чердака. Здесь было сухо и пахло птичьим пометом. Справа и слева в крыше располагались по два смотровых окна, прикрытых деревянными ставнями. Впрочем, ставни не самое страшное. Самое страшное оставалось за спиной. Откуда-то из чердачной тени шарахнулся перепуганный голубь. Не обращая на него внимания, Алексей протопал к оконцам, щелкнул ржавыми шпингалетами и сбросил ставень на пол. Поднявшаяся туча пыли закрутилась в оранжево-алых лучах вечернего солнца. Несомненно, шум услышали и убийцы. Алексей даже удивился, насколько отчетливо звучали здесь их шаги. Он понял, что они бегут. Бегут по коридору, осматривая двери, пытаясь найти ход, которым он, Алексей, проник на чердак. Значит, в запасе есть немного времени. Алексей наклонился и головой вперед выбрался на покатую крышу. Железо было покрыто тонкой ледяной корочкой. Водосточная труба, поблескивающая метрах в двадцати слева, показалась ему столь же далекой и недоступной, как прошлогодняя зима. А ведь именно на ней и базировались все его расчеты. Раскинув в стороны руки, словно дурной артист, неумело изображающий пощипанную в драке ворону, Алексей сделал крохотный шажок и ступил на недовольно загрохотавшее железо.
— Твою мать!.. — шепотом пробормотал он в сердцах. Мало того, что ботинки были малы, они оказались еще и безобразно сношенными. Конечно, спасибо старику, все не босиком, но здесь, на крыше, на ледяном скате, стоптанные каблуки уменьшали его шансы благополучно добраться до трубы примерно наполовину. Алексей подождал секунду, переводя дыхание, и сделал еще один шажок, поморщившись от накатившей волны железного грохота. Он представил, как в это мгновение один из убийц протискивает могучие плечи через узкий проем чердачного люка и оглядывается. Настороженно, внимательно. «Эх, — подумал Алексей, — была бы у меня лопата, я бы встал рядом с люком и бил бы их по головам. Каждого, кто отважится сунуться». Он понимал, что это всего лишь бравада, пустая фантазия, которую, даже будь у него лопата, он не посмел бы осуществить. И все-таки Алексей мысленно произносил эти пустые, никчемные слова. Хотя бы ради того, чтобы успокоить, удержать натянутые до предела нервы. Еще шажок. Что-то зашумело прямо под ногами. Какой-то жуткий, пугающий треск, хлопки. Алексей вздрогнул и обернулся. Ничего страшного. Просто ополоумевший от нашествия людей голубь наконец вырвался из чердачного окна и шарахнулся влево и вверх, пролетев за спиной застывшего словно пугало человека. Алексей вздохнул с облегчением. Птица, обычный помоечный сизарь, чуть не угробила его. Слишком резкий поворот мог стоить ему жизни. Он чуть расслабился, и в эту секунду подошва старенького ботинка внезапно скользнула по тонкой корочке льда. Алексей взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и не смог. Поехал, поехал вниз. Сердце испуганно ёкнуло и сжалось. И вдруг он увидел, как по самому краю крыши, по цинковому скату пробежал розовый солнечный луч. Это было совершенно ирреальное ощущение. Розовый луч обозначал границу, границу между жизнью и смертью. Для него, Алексея. Он все скользил и скользил, и падение это растянулось на бесконечно долгие мгновения. Он напрягся. Когда от пропасти его отделяло не больше двадцати сантиметров, Алексей вдруг разглядел внизу безобразный коричневый штакетник, примыкавший к зданию милиции, крохотный сад и ущербную развалюху чуть дальше, за деревьями. В ней кто-то был, из трубы шел дымок. Но сейчас спасение заключалось не в этом. Алексей увидел еще и куцую яблоню, не очень высокую, едва достигавшую середины второго этажа. От края крыши до деревца было метра три, может быть, три с половиной. Если вдуматься, не такое уж большое расстояние. Правда, вдумываться Алексею было некогда. У него оставалась одна секунда, всего одна, на то, чтобы рассчитать силу толчка. Он успел представить, как летит головой вниз и, перевернувшись в воздухе, падает спиной на страшный коричневый штакетник. И как острые рейки пробивают его тело насквозь словно копья. Все это прошло перед глазами за сотую долю секунды. А дальше мозг дал команду истерзанным мышцам. Алексей завис на самом краю крыши, будучи уже не в силах ничего изменить. Потом ноги послушно оттолкнулись от цинкового желобка, и он взлетел, разбросав руки в стороны, выкатив грудь и запрокинув голову, словно рассчитывал взмыть в вечернее небо. Мгновение Алексей свободно парил, застыв в абсолютной точке полета, а затем ухнул вниз, будто скользнув по невидимой горке. Розовощекий молодец, высунувшийся из чердачного оконца, рванул с бедра автомат, но был он хотя и ловок, но слишком здоров. В уличной драке его могучее тело могло сослужить отличную службу, но только не тут. Автомат грохнулся глушителем о ступеньки, палец, лежащий на спуске, спазматически дернул курок. Словно резкий порыв осеннего ветра, прошуршала короткая очередь. Пули впивались в птичий помет, в пыль, в деревянные стропила, прошивали дранку и штукатурку и застревали этажом ниже в потертой крышке бухгалтерского стола.