Черная башня
Шрифт:
В завершение работ предстояло сделать еще два важных дела: подвести к штольне водопровод и протянуть от электростанции до помпы кабель.
— Поесть бы, — сказал во время короткой передышки в штольне Глебов. — Нет никаких сил.
— Чтобы поесть, — ответил Селлвуд, который, отдыхая, лежал на спине, широко раскинув руки, — надо войти в камеры. А войти туда в этой одежде мы не можем. Придется потерпеть. Когда сделаем все необходимое, сбросим с себя одежду, помоемся и войдем, — он приподнялся, отстегнул от ремня флягу с водой и протянул ее Глебову.
— Голые войдем? — спросил Клинцов, подумав, что его вопрос вызовет ободряющий смех.
— В трусах, — серьезно ответил Селлвуд.
Смеха не получилось. И не потому, что ответ Селлвуда прозвучал серьезно, а потому, что все слишком устали. Глебов от фляги Селлвуда отказался.
— У меня есть своя, — сказал он. — Спасибо.
Когда Глебов, выпив воды, завинтил флягу, Селлвуд сказал:
— Придется вызвать Вальтера: только он сумеет правильно подсоединить кабель. Нельзя допустить, чтобы мы испортили помпу или электростанцию. Такая порча будет стоить всем нам жизни. Приказываю вам, Холланд, позвать Вальтера.
— И передать ему противогаз? — спросил Холланд.
— И передать противогаз. Но вы после этого останетесь здесь. Все-таки здесь менее опасно, чем там, снаружи. Вы поняли?
— Я понял, — Холланд встал и углубился в штольню.
— Почему бы и тебе, Майкл, не посидеть здесь вместе с Холландом, — предложил Клинцов. — Теперь, когда все ясно, мы обойдемся и без тебя.
— А это не твое дело! — грубо ответил Селлвуд. — Будешь командовать, когда я передам тебе мои полномочия.
Холланд вернулся с Вальтером через несколько минут. Вальтер нес в руках противогаз Холланда.
— Как вы? — спросил Вальтер, садясь рядом с Селлвудом.
— Что нового у вас? — вопросом на вопрос ответил Селлвуд. — Не заговорил ли эфир?
— Нет. По-прежнему шум и треск. Больше ничего. Только шум и треск.
— Как ведут себя люди?
— По-разному, — ответил Вальтер. — Сенфорд мрачно философствует, женщины пытаются описать все случившееся, студенты Толя и Коля играют в карты, повар Омар с сыном начали готовить ужин…
— Как ты сказал? — перебил Вальтера Селлвуд. — Повар Омар? А это кто? Ты не ошибся?
Не успел Вальтер ответить, как сын Омара — его звали Ахмад — бросился вон из штольни, швырнув к ногам Селлвуда противогаз.
— Стой! — крикнул ему вслед Селлвуд. — Стой, болван!
Но Ахмад не остановился.
Воцарилось гнетущее молчание: все понимали, что случилось непоправимое.
Первым заговорил Глебов:
— Это первое следствие ваших угроз, — сказал он Селлвуду, — вашего неограниченного диктаторства. На словах, конечно, — добавил он. — Мы-то понимали, что от ваших словесных угроз до выстрелов из пистолета — непреодолимая дистанция. А это дитя пустыни, где слов на ветер не бросают, приняло ваши угрозы всерьез. И вот — погибло.
— Почему — погибло? Мы сейчас найдем его: он не такой дурак, чтоб убежать далеко. Вы сами ему объясните, почему надо вернуться. Если он не вернется, мы накажем его отца.
— За что? Вина сына ляжет на отца?
— Разумеется.
— Чепуха, Селлвуд: это логика иезуитов. Ахмад ее не поймет. Знает же он теперь только одно: свою вину он искупит добровольной смертью в пустыне. И все, Селлвуд, все!
— Увидим. Все наденьте противогазы, пожалуйста, — попросил он, протянув противогаз Ахмада Холланду. — А вы, мистер Глебов, научите меня, как произнести на языке Ахмада фразу: вернись, Ахмад, мы тебе все простили.
Селлвуд оказался хорошим учеником: перевод Глебова он запомнил с первого раза.
— А теперь попробуем найти беглеца, — сказал Селлвуд и направился к выходу из штольни. Все пошли за ним, надевая на ходу противогазы.
Поиски Ахмада, как и предсказывал Глебов, закончились безрезультатно. Час времени и какая-то часть шансов на выживание были потеряны.
— После завершения работ мы пошлем на поиски Омара и его оставшегося сына, — приказав прекратить поиски, сказал Селлвуд. — Уж они-то непременно его найдут, несчастного беглеца.
О том, что надо поступить именно так, Клинцов подумал еще до начала поисков, но почему-то не сказал об этом Селлвуду. Вероятно, потому, что пощадил его самолюбие, которое было уязвлено Глебовым. А может быть, пощадил свое: ведь Селлвуд мог и не согласиться с его мнением.
Вальтер занялся кабелем, а Глебов, Холланд, Клинцов и Селлвуд — водопроводом. Вальтер закончил свою работу быстрее, чем «водопроводчики», и присоединился к ним, когда они рыли канаву для шланга уже на подступах к штольне. С приходом Вальтера работа пошла заметно быстрее. Через полчаса водопроводный шланг, протянутый от помпы до штольни, был уложен в канаву и засыпан песком.
— Теперь проверим, все ли мы сделали ладно, — сказал Селлвуд, садясь у каменной горки, из которой торчал конец толстого прорезиненного шланга. — Запускай станцию, — приказал он Вальтеру, — и включи помпу.
Струя воды ударила Селлвуду в грудь с такой силой, что он закричал от боли, отскочил от шланга и замахал на Вальтера кулаком, требуя, чтобы тот немедленно уменьшил подачу воды.
— Шланг лопнет, черт возьми! — заорал он, когда Вальтер в ответ на его требование засмеялся. — Если лопнет шланг, я тебя пристрелю! Ведь другого шланга нет!
Вальтер бросился к реостату и снизил подачу тока на помпу. Вода из шланга потекла спокойной струей.
— Что дальше, мистер Селлвуд? — спросил Холланд, подставляя под струю ладони. — Мы можем теперь помыться, сбросить одежду и явиться в зиккурат в трусах?
— Нет, — ответил Селлвуд. — Мы должны теперь завалить вход в штольню. Иначе штольня станет прибежищем шакалов и насекомых. Хотя главный наш враг — не они, а радиация. Конечно, конечно, — махнул он рукой в сторону Глебова, собиравшегося возразить ему, — мы оставим лаз и не только для того, чтобы через него смогли выйти Омар и его сын. Кстати, как зовут оставшегося сына? — спросил он у Глебова.