Черная черта
Шрифт:
Теодор убежал из зоомагазина, быстрыми шагами, впопыхах, добежал домой, рухнул на диван, включил пультом телевизор.
На экране говорил Президент. Он стоял на сцене, что – то говорил, громил кулаком, потом резко замер…
– Блин…опять загружается, у него 'рефреш' пошел, – шмякнул про себя Теодор. – Я уже столько раз говорил, что наш Президент – это робот, у него в организме провода и батареи. Вот, вон, вон, у него аккумулятор сел. Видно надо его перезагрузить.
Взорвался его мобильник. Теодор взял в руки сотовый телефон.
– Да,
Жора работал на приборостроительном заводе, он смастерил датчик, который выявляет голубых, гомиков. Жора был опытным и талантливым механиком, фанат своего дела. Кандидат химических наук. Любил экспериментировать, один день капнул канифолью в глаз собаке, ей разъело пол головы. Жуткая вещь, эта химия…
Правда, он только недавно приступил, вернулся к делам. Месяц как выписался с больницы. Его друг купил машину, и его нашли с перерезанными венами.
Теодор хотел прикрепить этот Жорин датчик в себя, и зайти с ним в
Кабинет Министров.
Все случилось так, как и предполагал Теодор.
Он с Жорой встретился на приморском бульваре, тот ему всучил в руки датчик, и они молча разошлись.
Теодор вошел в Кабинет министров спокойно и мирно, его никто не задержал. Полицейский пытался было остановить его, но увидев глаза
Теодора, пропустил. Теодор прошелся дальше по ковровому коридору.
Оттуда наверх, на третий, на четвертый этаж.
Мимо проходили министры, заместители министров, прочие высокие чины.
Датчик Теодора заиграл, забулькал, затрезвонил.
– Е – мое! Сколько голубых! Вон, этого же министра вчера показывали по телику, и он педрила! Елки палки!
А этот, вон, он управляет целым комплексом, и он педик.
Датчик гремел и звонил. На него оборачивались в коридоре.
Теодор вошел в приемную к Вице – премьер Министру.
В приемной было очень много людей. Все разом обернулись на
Теодора, от которого шли звонки, будто он нажимал на звонок. А он молча стоял в стороне, руки по швам, а датчик все громыхал.
– Бл…!…Что творится а! Картина называется: педрилы – все чины Азербайджана!
Он это сказал громко, звучно, на него обернулись, искоса посмотрел один толстый представительный дядька в галстуке.
– Вы это кому, товарищ? – к нему подошел зам министра, стройный мужчина лет пятидесяти.
– Да о всех почти тут! Избавления нет от них, – как – то быстро проговорил Теодор.
– Позвольте, позвольте!…, – привстал мужчина с брюшком. Он подошел вплотную к Теодору, лицо его было красным. Он глядел на него тяжелым взглядом, потом по его уголкам рта пробежало подобие улыбки.
Он моргнул Теодору, и вышел из приемной.
Теодор еще продолжал стоять в приемной, потом что – то резко вспомнил, и выбежал в коридор.
Прошелся по ковру, и вдруг
Премьер Министр: высокий лысый смешной человек.
Он орал в след Теодору:
– Найду! Загоню! Доконаю! Замучу!
Молодая женщина, ее звали Рота, подлетела на осетрине в Париж.
Привязала осетра к дереву, пошла на стадион.
Курилка стадиона 'Парк де Пренс' в Париже. 1938 год. Чемпионат мира по футболу, финальный матч Бразилия – Италия. Перерыв на 15 минут.
Гитлер и Сталин обсуждают первый тайм. Чуть дальше от них стоит
Рота.
Она на глаза наводит марафет, и одним глазом приглядывает, прислушивается к беседе Гитлера со Сталиным.
Два диктатора, вальяжно потягивая трубки, завели беседу:
Позволю себе заметить, многоуважаемый Иосиф Виссарионович, что, абстрагируясь от частностей, создается неловкое впечатление, что вы
ЧМО и неотесанная гнида. Это как ясен хрен.
– Прошу прощения, но я должен вам заметить, что
– О нет, не нужно, хватит…
– Нет уж, я скажу! А хули, мы тоже люди! Со всем уважением к вам, вынужден констатировать тот неопровержимый факт, что вы, без должной скромности, карякский гид и ахтунг – ЧМО.
– Но, прошу обратить ваше внимание, что с точки зрения диалектической физиологии, и ввиду падения атмосферного давления, плотности и температуры воздуха, от которой также зависит скорость звука, вы, фактически жестокий лесбиян.
– Банальность вашего силлогизма свидетельствует и ярко демонстрирует ваш эмпирический подход к сравнительному анализированию индивидуумов, как вида, что путем, отнюдь не гипотеза, но аксиома показывает какой вы усеныч, немецкий сломанный процессор, несчастный ефрейтор и ебаный ганс!
– Мой искренний друг! Я прошу вас воспринимать этот аргумент как данность, носящую исключительно смысловую нагрузку, что, соответственно, не позволяет делать ее причиной, а ставит лишь в положение следствия, а посему вы усатая ебун гора и охуевший бабкин внук! Мустанг хренов!
– Предположу, с вполне вероятной и оправданной уверенностью, что онтология вашей индуктивности остается загадкой для логического восприятия адекватного мышления, ибо асимметричность вами высказанного, опровергает общепринятые формы рациональности и упорядоченности мыслительного процесса, так как вы полный озоновый член, баварский танкер и лесное уебище!
– Многоуважаемый диктатор! Формальность вашего столь пренебрежительного поведения носит исключительно атрибутивный характер, без малейшей доли позитивизма, и, в действительности, не отражает и не дифференцирует, как формы, так и содержания вышеупомянутого вами, но так или иначе вы грузинский гурвинек, горская снегурка, и вы всегда будете сосать член хором!