Черная дыра Сибири
Шрифт:
– Здравствуйте, - робко тянет она.
– Здравствуйте. Я ваш новый начальник, звать меня Андрей Николаевич. Вы будете моим помощником?
– Да. Я здесь секретарем...
– Как вас звать?
– Татьяной Юрьевной.
– Прекрасно. Так вот, Татьяна Юрьевна, покажите мне мой кабинет и вызовите того человека, который замещал во время болезни главного энергетика...
– Инженера Каримова? Но его нет... Он по семейным обстоятельствам...
– Хорошо, но кто нибудь может мне обрисовать всю обстановку на заводе?
– Да, инженер по сетям
– Хорошо, зовите ее сюда, а потом пригласите ко мне бухгалтера отдела и экономиста.
Я закончил работу где то около девяти вечера и приехал на автобусе домой. Около забора сидела скрюченная фигура, со знакомыми четырьмя чемоданами.
– Катя?
– Андрей Николаевич, простите, это опять я.
– Вижу. Что произошло?
– Я сбежала из общежития...
– Почему?
– Там невозможно жить. Там все гниет, а ванна и туалет на весь коридор и в таком виде... даже воды горячей нет. Я получила страшную комнату с полу обвалившимся потолком и только устроилась, как в дверь стали ломиться мужики, чтобы познакомится... От всех разит перегаром, а один даже вышиб дверь. Хорошо хоть какие-то женщины отбили... Решила поехать к вам. Вы теперь только один здесь... знакомый.
– Давно ждешь?
– Примерно четыре часа.
– Пошли домой.
Пришлось потащить ее чемоданы.
С приходом Кати дом начал оживать. Она заняла спальню и я, уже свалившись на диван в гостиной, долго слышал за старыми стенами стук, скрип, плеск воды...
Кто то тряс меня за плечо. Открываю глаза и вижу Катю.
– А... Уже на работу?
– Да нет. Пойдемте поужинаем, я там приготовила кое что.
– А сколько время?
– Пятнадцать минут первого.
– Ой, поешь без меня, мне завтра рано вставать.
– Мне тоже.
Ну настырная, стоит и явно не собирается уходить. Я неохотно поднимаюсь, демонстративно зеваю.
– Андрей Николаевич, идите в ванную, вымойте руки, - и сказала таким требовательным голосом, что меня неведомая сила потащила прямо в ванную.
На столе хлеб, колбаса, сыр и несколько помидор. Мы с Катей уплетаем это, все запивая чаем.
– Так вы сегодня были на работе?
– спрашивает меня она, как бы между прочим.
– Был.
– Ну как там?
– Ничего.
– В общежитии мне сказали, что на заводе была авария, пострадало несколько человек.
– Прорвало трубу. Один рабочий попал под струю пара, остальные разбежались.
– Рабочий очень... пострадал?
– Да.
– Ужас какой. А вы от сюда сразу... ну после того как мы расстались, пошли на завод?
– Меня вызвали.
– Как вызвали? Вы же только приехали.
– Вот так. На заводе не было энергетика и пришлось мне сходу выполнять его обязанности.
– А я все пропустила в связи с этим обустройством...
– Завтра все увидите.
– А там... страшно?
Я понимаю, это она про завод.
– Привыкните.
Катя допивает стакан.
– Я завтра с вами пойду. Вы меня разбудите?
– Разбужу, если не просплю сам... Пойдемте лучше
– Вы идите, отдыхайте, я вымою стаканы.
Сегодня появился инженер Каримов. Худенький татарин сидел передо мной и отводил глаза в сторону.
– Так что же все таки здесь происходит, Гулям Шакирович?
– Вы о чем, о вчерашнем... или так...?
– Не только о вчерашнем. Я просмотрел кое какие бумаги за последние три года и... понял, что очень слаб в математике. С одной стороны, предприятие потребляло минимум энергии и даже наш отдел получал большие премии за экономию, с другой стороны, мы все время получали дотацию на перерасход энергии. Что происходит?
– Это..., ну... чтобы мы получали зарплату на уровне завода. Специально была разработана такая система, чтобы министерство и комитет могли видеть наши успехи в экономии..., а те в свою очередь выделяли нам средства на модернизацию оборудования и это шло на погашение перерасходов.
– Выходит, замена трубопроводов, ремонт колодцев и отепления магистралей не осуществлялась, все шло на погашение долгов по энергетике?
– Выходит так.
– Ну хорошо, теперь по группе "Б", мы получали дополнительную премию за ликвидацию отходов производства. По цифрам, это сотни тонн сырья. А это что такое? Разве наш отдел должен заниматься такими вещами?
– По технологии производства, отходы мы должны сжигать в нашей котельной и получать дополнительные мощности..., но... какой идиот будет это делать, если эти отходы при сгорании плавятся и засоряют или замасливают колосники, нагревательные трубки и поддувала. Вот и приходится, отвозить все эти полиолы на свалку и там их сжигать. Все это естественно повесили на нас.
– Полиолы, это что?
– Ну... это и есть химические отходы. Мы основную продукцию высылаем заказчикам, а это остатки после реакции...
– Здесь же, в документах их на миллионы тонн.
– Так оно и есть, ежедневно завозим на свалку до десяти тонн, за месяц скапливается несколько сотен. Все сразу и сжигаем.
– А нельзя эти полиолы, ликвидировать как-нибудь по другому...?
– Приезжали ученые, пытались нам помочь..., но потом потихонечку отваливали. Нам оказывается выгодней сжечь, чем продать. Ведь для этого надо расширить производство, ввести дополнительную очистку сырья и... найти заказчика. А это как раз никто не мог сделать.
– Вернемся к вчерашней аварии. В третьем цехе потери пара от негерметичных соединений или свищей составляют пять процентов...
– Так это везде так, если не больше. Давление пара гоним до шести атмосфер, цеха получают пять, а кое кто даже три... кругом потери...
– А с городом как?
– Что с городом? Там коммунальщики. Мы им отваливаем горячую воду, почти до шести атмосфер, а как они там дальше... это уже их дело.
– У меня на столе докладные, справки, записки, за три года, это сплошные жалобы на плохую систему отопления домов, заниженную температуру и недостаточное давление для верхних этажей. В чем виноват завод?