Чёрная эстафета
Шрифт:
– Ого! – оценил Шеманихин, озираясь на Павла. – Я и не знал, что на крейсерах есть такие.
– Да, небось, только погрузили. Таких на Орионе, если не ошибаюсь, два: в колониальной разведке и у спасателей.
– Вы не ошиблись, господин техник, – сообщил грузный, чересчур грузный полковник, показавшийся из-за стойки с аппаратурой. – Таких процессоров на Орионе действительно два. Точнее, сейчас один, тот, который в разведке. А второй – перед вами.
Лицо у полковника было одутловатое, цвет лица – до странности нездоровый. Как у хлебного шарика, который долго мяли в немытых потных ладонях.
«Господи! Не может, что ли, реабилитацию вовремя
– Итак, господа, позвольте сначала представиться. Полковник Надточий, начальник эскадренной разведки Тахче. Честь имею.
Перед вами то, что неожиданно – я не собираюсь надувать щеки и пытаться вас дезинформировать – совершенно неожиданно попало нам в руки. Малый скаут работы Роя. Совершенно точно известно, что он оборудован икс-приводом последней модели, тем самым, что минует барьер без малейших нарушений метрики и возмущений гравитационных полей. Все прекрасно знают, что такие приводы может производить только Рой – остальные союзники из высших рас пользуются предыдущей моделью. Нам предоставилась счастливая возможность разгадать секрет этого привода. Обладание им неизбежно возымеет самые благоприятные последствия для колонии Тахче и доминанты Земли в целом.
В вашем распоряжении любая доступная аппаратура. Вы специалисты – каждый в своей области. Надеюсь, что общими усилиями мы преодолеем все трудности на пути к успеху. Ну, а теперь не смею мешать. С любыми вопросами и просьбами обращаться к моему ординарцу – лейтенанту Хардуэю.
Щуплый темнокожий проводник сделал шаг вперед и кивнул. Фуражка у него на макушке даже не шевельнулась, словно была приколочена гвоздями.
– Напоминаю, что понятия «рабочий день» для исследовательской группы временно не существует, ибо время работает против нас – неизвестно, что предпримет Рой, который не любит терять скауты и делиться технологическими секретами. Удачи, господа. Удачи всем нам.
Полковник Надточий более не произнес ни слова. Нахлобучив фуражку (побольше чем у ординарца и с ярким околышем), он направился прочь, и на пути к трюмному шлюзу не обернулся ни разу.
Лейтенант Хардуэй просто отошел в сторонку, уселся за отдельный столик с терминалом и немедленно налег на клавиатуру.
Двадцать шесть исследователей остались у сферического корабля. Коллективный разум. Один на один с порождением разума чужих.
– Итак, коллеги, – провозгласил Виктор Пасулько, руководитель группы физиков, академически всплеснув руками. – Нас бросили в бой. Какие будут соображения? С чего начнем-то?
Кто-то саркастически хмыкнул, и тоном, обычным для Шеманихина, предположил:
– Несомненно, попытаемся попасть внутрь.
Несколько человек засмеялись.
– А военные не знают как это делается? – спросил долговязый энергетик по имени Богдан – Павел часто сталкивался с ним в жилом секторе. Фамилии – не помнил, только имя.
– Военные не знают, – сообщил из-за терминала лейтенант Хардуэй. – Иначе мы бы его уже вскрыли.
– А что скажут наши уважаемые ксенотехники?
Двадцать четыре пары глаз воззрились на Шеманихина и Павла. Только Хардуэй да мордастые охранники у шлюза продолжали глядеть туда же, куда и раньше: Хардуэй – в куб-экран, охранники – в пустоту.
– Давно бы так, – удовлетворенно проворчал Шеманихин. – Наш выход, Паша.
Павел вздохнул, прошел к ближайшему столу и водрузил на него чемоданчик.
– Ребята! – обратился к остальным Пасулько. – Давайте-ка покамест с аппаратурой
Ребята дружно расползлись, мгновенно породив тихий рабочий гомон.
Павел вдруг остро почувствовал, что исследовательская группа начинает становиться командой. Сплоченной командой, почти организмом, где каждый будет знать, что ему делать. Ему нравилось работать в команде. Как не крути, любой из них был достаточно узким специалистом. И как военные умудрились ограничиться всего двадцатью шестью кандидатурами в экспертную группу для него оставалось загадкой века. По прикидкам Павла для любой серьезной исследовательской работы необходимо было по крайней мере человек триста.
А их всего двадцать шесть.
Шеманихин уже вооружился сканером.
– Так, Паша… Готов?
– Сейчас.
Павел вешал на пояс приборы и крепил датчики.
– Чем там у нас Рой обыкновенно пользуется? – вкрадчиво поинтересовался Шеманихин.
– Экзаменуешь? Сегментными полуперепончатыми шлюзами. Квазиорганическими обычно.
Павла трудно было поймать на незнании азов.
– И что из этого следует? – хитро справился Шеманихин.
– Что ты лентяй, – добродушно буркнул Павел. – Пошли обнюхивать…
Собственно, из этого следовало, что одно из немногих мест на поверхности этой с виду совершенно одинаковой с любой стороны сферы будет обладать несколько иной структурой. На «скорлупе» имеются датчики, излучатели, некоторое количество малых шлюзов и портов. И как минимум два больших шлюза: пассажирский и грузовой.
Вообще-то Павел сначала не понимал – зачем грузовой отсек на скауте? Разведчик должен быть маленьким, юрким, и не должен иметь на борту ничего лишнего. Но Рой есть Рой – то, что земляне сначала приняли за грузовой отсек, на поверку оказалось камерой для младшей матки и ее обслуги. Стационарный грузовой антиграв на самом деле являлся залогом нормальной работы хрупкого организма матки. В рубке управлялся оператор – похожая на паука особь Роя, сама по себе совершенно безмозглая. И, разумеется, связанная с маткой. Не телепатически, как-то иначе. Что-то из области ферментного обмена, феромонов и быстрой биохимии.
На подобных скаутах трижды регистрировался экипаж из матки, оператора и двух малых рабочих. Однажды рабочих было трое, а в рубке с оператором обнаружилась еще одна особь Роя, специализацию которой установить не удалось. Склонялись к мысли, что это нечто вроде живого ретранслятора, дубляж корабельных систем связи. Но земные эксперты могли и ошибаться.
Четыре раза – всего четыре раза за двести лет в Союзе людям предоставилась возможность мельком взглянуть на скауты Роя.
То, что люди называли грузовым шлюзом, на самом деле являлось просто основным шлюзом скаута. А то, что по привычке именовали пассажирским – было резервным шлюзом для обслуги. Но привычную терминологию ксенотехники, изучающие в том числе и Рой, решили не менять. Знающий – знает, а остальным все равно.
За десять минут Шеманихин и Неклюдов наскоро обследовали поверхность сферы, изредка поворачивая ее в невидимых лапах гравизахвата. Лейтенант Хардуэй транслировал команды техникам крейсера кратко и толково.
– Здесь и здесь, – наконец пришли к единодушному мнению ксенотехники. – Это грузовой, это пассажирский.
Некоторое время ушло на пометку найденных шлюзов – оказалось, что тривиальный мел не оставляет на поверхности сферы ни малейшего следа. А уж о том, что скорлупа скаута не царапается, не смачивается, и еще целая куча «не» – любой догадывался и сам.