Черная хроника Арды
Шрифт:
Оставалось произнести только Заклятье Смерти, но у него уже не было сил. Отступившая Тварь подобралась для прыжка. И тогда Мелькор крикнул, и эхом отразился крик его от стен черных гор, и, казалось, сама земля дрогнула, словно ощутила Арда боль и муку Возлюбившего этот мир.
И черные горы помнили голос Мелькора, и его боль. Эхом стала эта память; Ламмот, Великое Эхо, звалась долина эта с той поры.
И в подземных чертогах разрушенного Ангбанда зов Властелина услышали Балроги, слуги его. Пламенным смерчем, жгучей бурей пронеслись они над землей; и вступили в круг огня, и могли они сделать это, ибо огонь был их сущностью; и огненными бичами гнали они прочь Тварь из Пустоты -Унголиант. Там, где проползала она, надолго земля осталась мертвой от крови Унголиант -- молочно-белого яда. В Горах Ужаса, Эред Горгорот, в самой глубокой пещере укрылась она от огненных бичей, и с той поры никто и никогда не видел ее, потому неизвестно, как сгинула Унголиант, порождение Не-бытия.
Мелькор вернулся в Ангбанд. И там, на развалинах крепости, встретил его Саурон. Страдание и гнев исказили красивое лицо Саурона, когда взглянул он на Мелькора. Он давно -- знал. Теперь он -- видел. И Ученик упал на колени, и сквозь стиснутые в муке зубы простонал:
– - Я знаю все... Ч т о они сделали!..
И голос его сорвался, и беззвучно проговорил он:
– - Не прощу.
...Он сдержал слово. Боль Черного Майя стала гневом; и называли его -- Гортхауэр Жестокий, и было это правдой, ибо ненависть не угасала в нем...
Саурон не посмел взять руку Мелькора. Он лишь благоговейно коснулся губами края одежды Учителя, ибо ведомо было ему, ч т о прошел Мелькор, ч т о пережил он и ч т о свершил. И Мелькор поднял Саурона с колен; и, глядя в глаза ему, сказал Майя:
– - Больше никогда я не оставлю тебя. Прости меня; но не проси и не приказывай. Я клянусь, я не покину тебя.
Но Мелькор молчал.
Так стояли они, глядя в глаза друг другу: Учитель и Ученик, Проклятые, идущие путем Тьмы, Хранители Равновесия. И память и скорбь, боль и ненависть навсегда объединили их.
И стало так: утратив связь с Эру, Валар утратили и способность изменять обличье или покидать его. Отныне и на всегда пребывали они в облике, сходном с обликом Детей Единого, словно тоже были связаны Заклятьем Образа.
Не могли они более черпать силы из Пустоты. Потому, только разрушив часть Арды, могли они восстановить силы свои; потому каждое их свершение оставляло рану на теле Арды. И раны, наносимые Арде, оплакивала Ниенна, но ничем не могла она помочь миру.
ВОЙНА ГНЕВА.
...И много было битв, когда Эльфы и Люди, объединившись, шли войной против Мелькора. И горько было это Черному Вале. И однажды узнал он, что Эарендил взошел на корабль и направил его к берегам Благословенных Земель. Он понимал, что скоро вновь придет в Средиземье воинство Бессмертных. И снова пощады не будет никому.
Конечно, думал Мелькор и о собственной своей судьбе, но мысли эти были отстраненными и бесконечно усталыми.
Валар не упустят случая отплатить ему и за собственный страх, и за мятеж против Единого. Заключение сочтут слишком мягким наказанием. Убить его, Бессмертного, они не смогут. И, чтобы избавиться навсегда от Черного Валы, сделать они могут только одно: вышвырнут непокорного за грань мира. За пределы Арды.
"Отныне вы -- жизнь этого мира, а он -- ваша жизнь." Что изменилось бы, не будь этих слов Илуватара? Арда была его болью, его сердцем. Его жизнью. Если будет разорвана связь с Ардой, он умрет. Умрет? Он? Бессмертный Айну? Смерть была бы воистину избавлением -- но он не мог, не должен был уйти.
Он не сможет жить.
Он не сможет умереть.
"Нет, это малодушие; как смею я думать о себе?.." Он давно уже все знал. И страха не было в его душе. Мозг его работал сейчас холодно и беспощадно-логично. Он понимал, что в этой Войне Гнева Люди станут его союзниками, как прежде -Эльфы Тьмы. Знал то, что им не выстоять, как не выстоит и он сам.
"Все, кто шел за мной, приняли смерть. Кровь их -- на мне." Он не мог забыть, ни простить себя. Память горячим комком стояла в горле, жгла грудь, красно-соленой болью стыла на губах -- словно ему дали испить чашу горечи, чашу теплой крови.
"Любой ценой -- вывести их из-под удара. Спасти. Любой ценой. Прикажу -- уходить. Великим Валар, -- он усмехнулся холодно и страшно, -- нужен только я."
"...Больше я не оставлю тебя. Не проси и не приказывай." Мелькор стиснул руки. "Гортхауэр... ученик мой... Что же делать, что? Он не уйдет -- и тогда... Суд Валар?! Нет, это невозможно, нет, нет!.."
Он внезапно вспомнил, как в этом же зале -- беспомощный, полумертвый, в крови -- лежал его ученик, не в силах даже пошевелиться, не в силах сказать ни слова, и на заострившемся лице жили только глаза -- подернутые дымкой страдания, беззащитные, огромные, исполненные мольбы и благодарности...
"Ученик мой... единственный..."
И Мелькор решил. Приказать. Заставить уйти. Жестоко, но это единственный выход. На это еще хватит сил. Кто-то должен продолжать начатое.
...Гортхауэр предстал перед троном Властелина, не глядя в лицо Мелькору. Не то чтобы это лицо было уродливым или отталкивающим; нет. Но было оно иссечено незаживающими ранами, и, когда говорил Мелькор, в трещинах шрамов показывалась кровь. Привыкнуть к этому не мог никто. Майя не был исключением.
– - Возьми, -- Мелькор протянул Гортхауэру меч, -- пришло время принести клятву.
Майя знал, что требуется от него. Из рук Черного Валы благоговейно принял он Меч-Отмщение и, коснувшись губами ледяного черного клинка, тихо проговорил:
– - Отдаю себя служению Великому Равновесию Миров... Он замолчал; но больше ничего и не нужно было говорить. Майя хотел вернуть меч Мелькору, но тот жестом остановил его:
– - Этот меч -- твой.
– - Но...
– - Мне он больше не нужен. Собирай людей... Майя вскинул глаза на Мелькора: -- Я уже сделал это, Повелитель! Мы готовы и ждем только сигнала вступить в бой!
Сердце Черного Валы сжалось: таким открытым и радостным было лицо Гортхауэра. Майя думал, что угадал мысль Мелькора; за своего Учителя он готов был один биться со всем воинством Валинора. И он был сейчас счастлив, счастлив, как мальчишка -есть ли для ученика награда выше, чем сражаться за Учителя?
"Единственный выход, единственный выход... Вот -- душа его открыта мне... к а к я скажу ему... словно ударить по этому беззащитному лицу... за веру его, за преданность его -кара, страшнее смерти... о, Ученик мой... как случилось, что для тебя сейчас свобода и жизнь -- кара, а мучительная смерть -- награда?.. Будь я проклят!.. на что я обрекаю тебя?.. ни памяти, ни боли я не смогу отнять у тебя... ты станешь проклинать себя за то, в чем виновен только я, я один... так будет... лучше бы мне никогда не знать этого!.. Я должен... не могу, не могу! Ученик мой, прости меня, прости меня!.. я говорил о праве выбора -- и я сам лишаю тебя этого права... так нужно... спасти тебя -- я должен... разрывает надвое, это выше сил... Ученик мой!.. "