Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Тебе не кажется, что сегодня что-то тревожное в воздухе?
– Да. Как-то все неясно - такой день, а тяжело...
– Знаешь ли, я хотел поговорить с тобой. Помнишь, я говорил тебе о тех девяти детях?
Майя кивнул. Он знал их всех очень хорошо. Не то чтобы они были любимцами Учителя - он равно любил всех - но наедине с Гортхауэром он чаще всего говорил именно о них.
"- ...У каждого из них свой дар. Он пока еще не развит, но я чувствую в них такую силу, что мне иногда становится страшновато. Просто потому, что я не могу предвидеть их мощи и кажусь себе глупцом... Мне кажется, что вместе они сильнее всех Валар. Знаешь, я очень хочу развить их способности, как могу. Ты представляешь, что они смогут свершить тогда?
– Но другие разве менее талантливы?
– Нет. Вовсе нет. Может в других еще проснется это, или родятся новые, но они - первые. Может, не самые сильные. Я должен их научить понимать друг друга, должен развить их дар. Подожди, лет через пятнадцать Дэнэ и Айони подрастут, и к тому времени... даже трудно представить, что тогда будет! Гортхауэр, они сильнее меня, это правда!"
Сейчас он опять говорил о них.
– Знаешь, сегодня меня спросили - какова смерть. А я не смог ответить. Оннэле Кьолла. Она уже сейчас думает о том, о чем я и не задумывался. Но - о смерти... Словно предсказание. Гортхауэр, я не могу ждать. Завтра же поговорю с ними всеми. Пора объяснить им все.
– Да, так. Мне тоже тревожно. И нечего ждать, пока подрастут. Они и так в дружбе, так пусть единство скрепит их уже сейчас, Учитель. Пусть так будет.
Они - все девять сидели перед ним, притихшие, враз посерьезневшие взрослые дети. Как же красивы... Все - совершенно разные, но - ни одного незапоминающегося лица... С чего начать? Как объяснить? Он опустил голову, сосредоточиваясь. Дети молчали.
– Я выбрал вас, - медленно, мучительно-трудно текли слова, - чтобы вы стали Хранителями и Учителями. Сейчас начинается ваше ученичество. Но я немного могу дать вам. Ваша сила - в вас самих, я могу лишь помочь разбудить и понять ее. А вы должны понять друг друга, чтобы потом вершить и творить. Каждый из вас имеет свой собственный великий дар, но и часть в дарах других имеет каждый. Потому вместе - вы сильнее даже меня. Это так. Просто вы еще не поняли друг друга до конца. Вот в этом и есть главная часть вашего ученичества. А потом... Потом придут Люди...
– А мы - разве не Люди?
– это Наурэ.
– Люди. Но вы ими стали, выбрав свободу. А они будут обладать ею изначально. Вас я мог вести. Их - нет. Не вправе, да и не в силах. Они тоже будут сильнее меня. По крайней мере, сердцем. Но вы сможете быть с ними, ибо вы - Люди. Вы поймете их лучше, чем я. Я же не человек...
– он грустно и неловко улыбнулся.
– Вот и все. Пришла пора учиться.
ПРАЗДНИК ИРИСОВ. 502 Г. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ
Праздник Ирисов - середина лета. Здесь, на Севере, поздно наступает весна, и теплое время коротко. Праздник Ирисов приходится на пору белых ночей: три дня и три ночи - царствование Королевы Ирисов...
...Испуганный ребенок закрывает глаза, думая, что так можно спрятаться от того, что внушает страх; но она давно перестала быть ребенком, и - как закрыть глаза души? Видеть и ведать - дар жестокий, но разве от него отречешься?
На три коротких дня - забыть обо всем. Это праздник - да уймись ты, проклятая птица!
– и во всех лицах - радость, и свет - во всех глазах забудь, забудь, забудь... Вот и Учитель улыбается - видишь? Но кому стать последней Королевой Ирисов?
Последней... Забудь, забудь, забудь...
...Сияющие глаза Гэлрэна:
– Элхэ... Мы решили, Королева - ты!
Она заставила себя улыбнуться, но, показалось - на мгновение остановилось сердце.
Потому, что с той поры, как празднуется День Ирисов, Королева должна называть имя - Короля.
Это - как же?
– перед всеми - назвать имя?..
Хотя и было так несколько раз: та, чье сердце свободно, называла Королем - Учителя или его первого Ученика; может, никто и не подумает... "Нет, не могу... что же делать?.."
Решение пришло мгновенно, хотя ей показалось - прошла вечность:
– Нет, постойте! Я придумала!
– она тихонечко рассмеялась, захлопала в ладоши.
– Йолли!
Мягкие золотые локоны - предмет особой гордости девочки; глаза будут, наверно, черными - неуловимое ощущение, но сейчас, как у всех маленьких ясно-серые. Йолли - стебелек, и детское имя - ей, тоненькой, как тростинка - удивительно подходит. Упрек из ясных глаз Менестреля, и так еле заметный исчезает мгновенно: и правда, замечательно придумано!
Йолли со взрослой серьезностью принимает, словно драгоценный скипетр, золотисто-розовый рассветный ирис. Элхэ почтительно ведет маленькую королеву к трону - резное дерево увито плющом и диким виноградом; Гэлрэн идет по другую сторону от Йолли, временами поглядывая на Элхэ.
Глаза девушки улыбаются, но голос серьезен и торжественен:
– Госпожа наша Йолли, светлая Королева Ирисов, назови нам имя своего Короля.
Йолли задумчиво морщит нос, потом светлеет лицом и, подняв цветочный жезл, указывает на...
"Ну, конечно. А, согласись, ты ведь и не ждала другого. Так?"
– Госпожа королева, - шепотом спрашивает Элхэ; золотые пушистые волосы девочки щекочут губы, - а почему - он?
Йолли смущается, смотрит искоса с затаенным недоверием в улыбающееся лицо девушки:
– Никому не скажешь?
Элхэ отрицательно качает головой.
– Наклонись поближе...
Та послушно наклоняется, и девочка жарко шепчет ей в самое ухо:
– Он дразниться не будет.
– А как дразнятся?
– тоже шепотом спрашивает Элхэ.
Девочка чуть заметно краснеет:
– Йутти-йулли...
Элхэ с трудом сдерживает смех: горностаюшка-ласочка, вот ведь прозвали! Это наверняка Эйно придумал; у мальчишки всегда был острый язычок. Не-ет, на три дня - никаких "йутти-йулли": Королева есть Королева, и обращаться к ней нужно с должным почтением.
Праздник почти предписывает светлые одежды, поэтому в привычном черном очень немногие, из женщин - одна Элхэ. А Менестрель - в серебристо-зеленом, цвета полынных листьев. Словно вызов.