Черная Книга Арды
Шрифт:
— Сам виноват. Я знаю тебя — не нужно было рассказывать. После той истории с драконом…
На щеках Элхэ проступил легкий румянец.
— Ты не забыл?
— Я помню все о каждом из вас. Конечно, тебе захотелось их увидеть.
Она опустила голову:
— Ты не сердишься на меня, Тэннаэлиайно?
— Не очень, — он отвернулся, пряча улыбку. — Подожди… как ты меня назвала? Они говорили с тобой?
— Я не уверена… Я думала, мне это приснилось. Просто это так красиво звучит…
— Хэлгэайни редко говорят словами… — поднялся. — Я пойду. Есть хочешь?
— Ужасно! Он рассмеялся:
— В соседней комнате стол накрыт. Потом, если хочешь посмотреть замок или почитать что-нибудь, — спроси Нээрэ, он покажет.
— Кто это?
— Первый из Духов Огня. Ты их еще не видела?
Она склонила голову набок, отбросила прядку волос со лба:
— Нет…
— Они, правда, не слишком разговорчивы, но ничего. Я скоро вернусь.
— Нээрэ!..
Двери распахнулись, и огромная крылатая фигура почтительно склонилась перед девочкой. Она ахнула, завороженно глядя в огненные глаза.
— Это ты — Дух Огня?
— Я, — голос Ахэро прозвучал приглушенным раскатом грома.
Элхэ протянула ему руку.
— Осторожно. Можешь обжечься. Руки горячие. Эрраэнэр создал нас из огня Арты… Крылатая душа Пламени…
— …он говорит, что любит этих… маленьких. Я понимаю.
— Ты знаешь, что такое любить?
Нээрэ долго молчал, подбирая слова.
— Они… странные. Я бы все для них сделал, — он запахнулся в крылья как в плащ, в огненных глазах появились медленные золотые огоньки; задумался. — Такие… как искры. Яркие. Быстрые. И беззащитные.
На этот раз он умолк окончательно.
— Проведи меня в библиотеку, — попросила Элхэ.
Огненный кивнул.
Еще с порога она увидела стоящего у окна фаэрни, с головой ушедшего в чтение. Услышав ее шаги, он обернулся, и что-то странное на мгновение проступило в его лице: то ли досада, то ли смущение.
— Что ты здесь делаешь? — резковато спросил Курумо, захлопнув книгу.
Вопрос заставил девушку смешаться; она беспомощно пролепетала:
— Я?.. Я в гостях… у Учителя…
— Зачем?
Она с трудом справилась с собой:
— Просто… так вышло. Что ты читал?
Курумо пристально посмотрел на нее непроглядно-темными глазами: не ответил.
— Я чем-то ранила тебя? Прости…
— Вовсе нет, — он не отводил взгляда: кажется, ждал, когда она уйдет. И только когда закрылись двери, снова открыл небольшую книгу в переплете из темной тисненой ткани и принялся за чтение, в усилии понять неосознанно хмурясь.
…Идет по земле Звездный Странник, и заходит в дома, и рассказывает детям прекрасные печальные истории, и поет песни. Он приходит к детям и каждому отдает частичку себя, каждому оставляет часть своего сердца. Словно свеча, что светит, сгорая — Звездный Странник. Все тоньше руки его, все прозрачнее лицо, и только глаза по-прежнему сияют ясным светом. Неведомо, как окончится его дорога: он идет, зажигая на земле маленькие звезды. Недолог и печален его путь, и сияют звезды над ним — он идет…
По этому замку можно бродить часами. Просто ходить и смотреть, вслушиваясь в еле слышную музыку, стараясь унять непокой ожидания. Она поднялась на верхнюю площадку одной из башен, словно кто-то звал ее сюда…
…Он медленно сложил за спиной огромные крылья, все еще наполненный счастливым чувством полета, летящего в лицо звездного ветра и свободы. И услышал тихий изумленный вздох. Девочка протянула руку и, затаив дыхание, словно боясь, что чудо исчезнет, коснулась черного крыла. Тихонько счастливо рассмеялась, подняв глаза:
— Учитель… у тебя звезды в волосах, смотри!
Он поднял было руку, чтобы стряхнуть снежинки, но передумал.
— Пойдем. Так ты никогда не поправишься — без плаща на ветру…
…Менее всего Гортхауэр ожидал застать такую картину. Он знал, что его Тано непредсказуем; но то, что увидел теперь, настолько не вязалось с образом спокойного и мудрого Учителя, что фаэрни растерялся. Они… играли в снежки! Похоже, Мелькору доставалось больше прочих: разметавшиеся по плечам волосы его были осыпаны снегом, снегом был залеплен плащ. «Своеобразный способ выразить любовь к Учителю!» Впрочем, самому Мелькору все происходящее доставляло удовольствие. Он смеялся — открыто и радостно; подбросил снежок в воздух — и тот рассыпался мерцающими звездами.
— Учитель! — окликнул его Гортхауэр.
Тот обернулся и подошел к Ученику, на ходу стряхивая налипший на одежду снег.
— Что ты делаешь? Зачем?
Мелькор, едва успев заслониться от метко пущенного Рукой Мастера снежка, ответил:
— Чтобы понять людей, нужно делить с ними все: и горе, и радость, и труд, и веселье. Разве не так, Ученик?
— Да, Учитель, но все же… они же просто как дети, и ты…
— Почему бы и нет? — рассмеялся Изначальный. — Скажи честно: не хочется самому попробовать?
Гортхауэр смутился:
— Но ты ведь — Учитель… Как же они… Как же я…
Снежок, попавший ему в плечо, помешал фаэрни закончить фразу.
Гортхауэр нагнулся, зачерпнул ладонью пригоршню снега; второй снежок угодил ему в лоб.
— Ну, держитесь! Я ж вам!.. — с притворной яростью прорычал он. — Я тут по делу, а вы вот чем меня встречаете!
Увернуться Мастеру не удалось.
— А это от меня! — крикнул Мелькор, и снежок, коснувшись груди Сказителя, обратился в белую птицу.
Гортхауэр, повернув к Мелькору залепленное снегом лицо — Мастер Гэлеон в долгу не остался, — предложил, широко улыбаясь:
— Ну что, Учитель, покажем им, на что мы способны?
Мелькор кивнул, изящно увернувшись от очередного снежного снаряда.
В руках Менестреля снежок неожиданно обернулся горностаюшкой. Зверек замер столбиком на ладони эллеро, поблескивая черными бусинками глаз, фыркнул, когда его осыпали снежинки, и юркнул под меховую куртку Менестреля.
— Развлекаешься, Учитель? — рассмеялся Гортхауэр.