Черная линия
Шрифт:
Он достал шприц. Марк, сам того не желая, отвернулся. Клубы насекомых на простыне соревновались в скорости с потоками дождя.
— А как, по-вашему, — настаивал он, — что он искал в лесу?
Охотник закрыл футляр с насекомым и спрятал его под накидку:
— Не знаю. Какое-то редкое насекомое, наверное. Что-нибудь особенное.
— Он вам никогда не говорил?
— Нет.
— А у вас нет предположений?
— Какое-то время я думал, что его интересуют какие-то дневные виды, гусеницы которых питаются бамбуком.
— Почему?
— Потому
— А каким он был? Я имею в виду — в целом?
Охотник ответил без колебаний:
— Симпатичным. Мы выпивали на рассвете, в отеле. Он говорил, что ему не нужен свет, чтобы «видеть» лес. Что он, подходя к добыче, перестает дышать. Он был необычным… Но, можно сказать, крутым. — Он замолчал, задумавшись. — Это правда, то, что пишут в газетах?
Марк не ответил: летающие твари усилили натиск. Он боролся с непреодолимым желанием удрать отсюда, и побыстрее. Охотник продолжал, как ни в чем не бывало развивая прерванные мысли:
— По-моему, он блефовал: на самом деле охотился не он.
— А кто же?
— Оранг-асли. Это настоящие специалисты. Он, наверное, показывал им, кого он ищет, а они уже разыскивали нужные виды.
— Я могу их расспросить?
— Нет. Они не говорят по-английски. И обычно пьяны с утра до вечера. А уж как найти именно тех, кто вкалывал на Реверди…
— А других вариантов нет?
Охотник снял с простыни очередного сфинкса:
— Сходите к Вонг-Фату. Это один из торговцев, китаец.
Марк по-прежнему размахивал руками. Вокруг его головы кружился черный снег.
— Я их всех сегодня видел. — Он отдувался, отплевывался, боясь проглотить насекомое. — Никто из них не знает Реверди.
— А этот знает. Он всех знает. Он тут главный. Живет в Танах-Рата, наверху. Большая вилла на сваях: вы не ошибетесь.
Марк чувствовал нетерпение собеседника. Он не сводил глаз со своей ловушки. Но у Марка оставался последний вопрос:
— А сахар бабочек привлекает?
— Нет. Скорее соль.
— Соль?
— Я тут знаю соляные источники, где можно увидеть огромное количество бабочек. Это вам интересно?
Картина, которую он представлял себе, — бабочки, сосущие сладкую кровь женщин, — растаяла.
— Нет, спасибо.
Он снял темные очки и отдал их владельцу. Только теперь он осознал, что электрический свет стал менее ярким. Когда его взгляд упал на прожектор за простыней, он увидел, что тот весь покрылся слоем насекомых. Черный движущийся панцирь прилип к обжигающему стеклу. На лице охотника проступили темные подвижные морщины.
Марк пробормотал несколько слов благодарности и стал быстро спускаться с холма.
42
Дом Вонг-Фата напоминал калифорнийскую виллу. Строение из темного дерева на сваях стояло на вершине холма, возвышающегося над городом. Нажимая кнопку звонка, Марк увидел внизу телефонные провода, повисшие над пустотой, ленту дороги, сужавшуюся книзу. Он подумал о Сан-Франциско и о его крутых улочках.
Калитка открылась. Его попросили подождать в небольшом сером дворике. Простые бетонные плиты окружали бирюзовый бассейн, размером не больше колодца. Возле решетки, окружавшей двор, росло всего одно дерево. Его корни, прорвавшиеся через каменное покрытие, доходили до розовой скамьи-качалки. Охотник за бабочками не ошибся: к этому торговцу Марк еще не заходил.
Вдоль стен стояли металлические коробки. Консервные банки, банки из-под краски, и все они издавали какие-то звуки, вибрировали и даже, как ни странно, пытались сдвинуться с места. Марку не составило ни малейшего труда представить себе, что происходило внутри этих банок. Прошлой ночью ему снились только осы и шмели. Кроме того, в его снах присутствовали бутыли с медом, бокалы, наполненные пчелиным воском.
— Что вам нужно?
Голос звучал враждебно. В стеклянных дверях, возле качалки, показался Вонг-Фат. Ему, вероятно, было около шестидесяти лет, но выглядел он как все китайцы этого возраста: никаких морщин, никакой седины. Лицо рябоватое, как апельсиновая кожура. Ничего, что могло бы выдать его настроение и характер.
Марк извинился за беспокойство — дело происходило в воскресенье — и объяснил, стараясь как можно лучше выговаривать английские слова, причину своего визита. Расследование, «Сыщик», Жак Реверди.
— Я ничего не скажу.
Что же, по крайней мере, сказано ясно. Несколько секунд прошли в тишине, прерываемой пощелкиванием и жужжанием, доносившимися из банок. У Марка уже не оставалось ни идей, ни убедительных слов. Он неуверенно сказал:
— Послушайте… Я проехал двенадцать тысяч километров и…
— Ни слова об этом человеке. До свидания!
Звуки вокруг них стали громче, словно бы насекомые почувствовали раздражение своего хозяина. Марк устало махнул рукой и пошел было к выходу. Потом внезапно вернулся:
— Прошу вас! Это чрезвычайно важно для меня.
— Мне нечего вам сказать. Если я и буду говорить, то только с полицией моей страны.
В его словах Марк уловил скрытый подтекст. Во время своих интервью он обязательно прислушивался к тембру, к колебаниям голоса. В любой речи всегда ощущается нечто подсознательное. И в данном случае торговец насекомыми хотел сказать прямо противоположное тому, что произнес вслух. Разговор с полицией: уж этого-то ему хотелось в последнюю очередь. Марк решился на блеф:
— Ну что же, пойдем туда вместе. Вы будете говорить в комиссариате Тахан-Рата.
В глазах торговца промелькнула ярость.
— До свиданья.
Он направился к двери и уже взялся за ручку на решетке. Марк догнал его и преградил ему дорогу:
— Очень хорошо. Я пойду туда сам и вернусь с ними.
Пальцы вцепились в прутья решетки.
— Что вам на самом деле нужно?
Теперь его голос звучал менее агрессивно.
— Все, что вам известно о Реверди. Что он у вас покупал и зачем. Клянусь вам, это останется между нами.