Черная медведица
Шрифт:
Но незнакомец в черном больше не появлялся и вестей о себе не подавал. Тариэль пробовал разузнать о нем в городе, но никто не смог сказать ничего вразумительного.
В «Круге» заканчивали последние приготовления к вечерним боям. Посетителей еще не было. Вокруг столиков первого яруса сновали слуги, расставляя на столиках угощения и вино. Служанки взбивали подушки и чистили ковры.
Хозяин «Круга» допивал свой первый графин вина. Беспокойство не проходило.
Помимо странного гостя, был еще повод для волнения. Тариэль был готов воплотить в жизнь свой план относительно Медведицы. Детали продуманы, нужные судьи подкуплены, угодные
Тариэль откинулся на подушку и попытался расслабиться. Не получалось. Как все пройдет? А что, если судья заартачится? А что, если стражники не справятся. Ведь Медведица будет драться в полную силу. А если старуха-знахарка забудет положить в зелье для Медведицы ослабляющий ингредиент? А что, если… что, если… С каждым новым выпитым бокалом этих «что, если…» становилось все больше.
Зрители заполнили «Круг». Миновали первые разогревочные бои, получили свои выигранные деньги везунчики, поставившие на победителей. Объявили выход главной пары бойцов вечера. Служитель арены доложил, что Медведица готова к бою, зелье выпито, оружие проверено.
И вот бойцы уже стоят на арене: Черная Медведица на черной стороне, ее соперник на белой. Два флага висят на решетке арены.
Тариэль оглядел ряд столиков первого яруса и вдруг наткнулся взглядом на знакомую фигуру в темном камзоле.
Ночной гость!
Тариэля бросило в жар. Незнакомец был не один. Рядом с ним сидел аккуратного вида мужчина в дорогой одежде. И словно в насмешку, странный ночной посетитель улыбнулся Тариэлю, приподнял бокал с вином в приветственном жесте и пригубил его.
Ударил гонг, и поединок начался.
Незнакомец пристально наблюдал за Медведицей, одобрительно кивая при эффектных приемах.
Еще несколько атак, и Медведица сломила сопротивление соперника, который остался лежать на песке «Круга» изувеченной горой. Зрители ликовали. Свист, крики, топот ног и удары кулаками о столы слились в оглушительную восторженную какофонию. Еще один бой успешно закончен. Все прошло хорошо. Тариэль торжествующе улыбался, глядя на гостя, который вдруг поднялся, опрокинул кувшин вина, стоящий на столе, и направился к выходу. Правильно, пусть проваливает отсюда. Ему здесь ничего не светит. Тариэль провожал взглядом высокую темную фигуру.
А смотреть нужно было на его неприметного спутника, потому что именно он перед уходом достал откуда-то из кармана маленький белый камушек и бросил его на арену к ногам Медведицы. Служители арены уже подсчитывали куш, как вдруг восторженные крики толпы сменились удивленным воплем. Тариэль с возрастающим беспокойством понял, что все зрители затихли, глядя на арену. А там…
У Тариэля похолодело все внутри. Там его Медведица осела на колени, тяжело дыша.
Ей было плохо. Она понимала, почему. Зверь внутри нее рвался наружу. Накатывали на тело удушливые волны жара и паники. Шумело в ушах. Никогда прежде не было настолько трудно удерживать себя от обращения. А ведь она выпила то проклятое зелье и весь бой чувствовала себя нормально. А сейчас, упав на колени, она старалась продышать, подавить потребность обращения. Зверь внутри нее выигрывал. Словно ужаленная осами, ее медведица ревела и метала. И с каждым мгновением растворялся тщательно выстроенный невидимый барьер внутри сущности Медведицы. Судорожный вдох, до тошноты сжавшиеся внутренности. Еще одно натужное усилие, но вместо человеческого стона раздается медвежий рык.
Тариэль с ужасом смотрел, как удлиняются ее ногти, превращаясь в когти, как обрастает шерстью увеличившееся тело. Всего несколько мгновений, и на месте женщины теперь зверь – крупная черная медведица.
Зрители отшатнулись единой волной. Изумленный выдох прошелся по толпе. В оглушающей тишине Тариэль слышал биение собственного сердца.
А затем толпа взорвалась негодованием. Слышались обрывки проклятий и крики: «Мошенничество! Обман!». Толпа сорвалась с места. Зрители второго яруса обезумели. В считанные мгновения они смели тонкую решетку, отделяющую их от зрителей первого яруса.
Разгоряченная поединками и видом крови толпа линчевала господ и смяла охрану «Круга». Толпа проглатывала их одного за другим, выплевывая наружу изувеченные окровавленные остатки. Тариэль наблюдал, как разъяренные люди бросаются на решетку арены, стремясь добраться до Медведицы, которая все еще не могла прийти в себя после обращения.
Решетка арены была несравнимо крепче. Кованая, тяжелая, она выдержала, погнувшись лишь в нескольких местах.
И тогда толпа обратила свой многоглазый взор на хозяйскую ложу, в которой до сих пор сидел оцепеневший от ужаса Тариэль. Деваться ему было некуда.
Кто-то вырвал из рук Тариэля тяжелый подсвечник, которым хозяин «Круга» неловко замахивался на толпу. Тариэля схватило множество рук. Подмяли, опрокинули. Удары и пинки градом сыпались со всех сторон. Боль накатила и поглотила разум. Не осталось ничего, кроме боли.
Наконец, после очередного удара сознание Тариэля милосердно схлопнулось. Он уже не видел, как толпа громила его заведение, перемалывая и уничтожая плоды труда многих лет. Он не видел, как ворвались в «Круг» солдаты города и разогнали толпу. Он никогда не узнает, как пришел позже городской охотник и выстрелил в медведицу дротиком, смазанным парализующим веществом. Тариэль не чувствовал, как его самого подхватили за руки и ноги и бросили в темницу.
Тариэль умер чуть позже той же ночью.
Кап… Кап… Кап…
Это был первый звук, который она услышала. Где-то вода капала. Звук падающих капель эхом разносился в гулкой тишине. А затем сдавленные рыдания неподалеку. Голова болела. Онемевшие ноги, впрочем ощутимо стыли. Холодно… Язык во рту казался распухшим, а горло пересохшим.
Медведица с трудом разлепила веки. Перед глазами все кружилось. Она еле перекатилась со спины на живот.
В человеческом облике, поняла она.
Руки и ноги плохо слушались. Постепенно пространство перед глазами перестало вращаться. Кожу кололи тысячи иголок, словно она отлежала себе все тело сразу. Она стиснула зубы и постаралась замереть, потому что при каждом новом движении боль в мышцах усиливалась, доходя почти до судорог. Постепенно боль схлынула, оставив некоторую ломоту в мышцах.
К этому времени Медведица поняла, что находится она в камере. Глухие стены со следами плесени на крупных камнях были лишены окон. Сводчатый низкий потолок поддерживали квадратные приземистые колонны. Камера была смежна с еще одной и разделялась простой кованой решеткой. На стене возле решетки чадил один единственный факел.