Черная метка
Шрифт:
– Боже, – прошептал Филдинг. – Господи Боже.
Он открыл мешок с телом и расправлял окровавленную простыню. Я подошла к нему и снова ощутила шок, когда мы полностью освободили тело.
– Господи Боже мой, – тихо повторял Филдинг.
Мы положили труп Брей на стол, и он упрямо принял то же положение, что и на кровати. Мы справились с окоченением, расслабив мышцы.
– Что, к черту, происходит с людьми? – Филдинг зарядил фотопленку в камеру.
– То же, что и всегда, – ответила я.
Мы
– Господи Иисусе, – пробормотал Чонг.
Форбс потеряла дар речи, потрясенно глядя на стол.
– Прошу вас, – сказала я, вглядываясь в их лица. – Это не демонстрационное вскрытие, мы с Филдингом с ним справимся.
Я начала осматривать труп через увеличительное стекло и собирать длинные тонкие дьявольские волосы.
– Ему все равно, – бормотала я. – Его не побеспокоит, даже если мы все будем о нем знать.
– Думаете, ему известно, что вы летали в Париж?
– Если так, то не понимаю, как ему это удалось – ответила я. – Предположим, он поддерживает связь с семьей. А ей, наверное, известно все.
Я вспомнила большой дом Шандонне, хрустальные люстры. Вспомнила, как набирала воду в Сене – возможно, в том самом месте, где убийца входил в реку с намерением излечиться. Вспомнила доктора Стван, надеясь, что она в безопасности.
– У него и мозг потемневший. – Чонг вернулся к своей работе.
– Да, у второго то же самое. Наверное, опять героин. Четвертый случай за шесть недель, и все только в городе.
– Может ли это быть одна партия наркотика, доктор Скарпетта? – окликнул меня Чонг со своего места, как будто это был обычный день и я работала над обычным телом. – Та же татуировка: саморучно выколотый прямоугольник на перепонке левой ладони. Судя по всему, было чертовски больно. Одна банда?
– Сфотографируйте ее, – попросила я.
У Брей имелось несколько отличительных повреждений, особенно на лбу и левой щеке, где сокрушительные удары разорвали кожу, и бороздчатые ссадины слева, которые я вначале не заметила.
– Может быть, резьба на трубе? – высказал предположение Филдинг.
– Не похоже на трубу, – ответила я.
Внешнее изучение трупа Брей заняло еще два часа, в течение которых мы с Филдингом скрупулезно измеряли, зарисовывали и фотографировали каждую рану. Кости лица раздроблены, мышечная ткань разорвана на костных выступах. Зубы сломаны. Некоторые выбиты с такой силой, что застряли в гортани. Губы, уши и мягкие ткани подбородка сорваны с кости; рентгеновский снимок обнаружил сотни переломов и перфорированных повреждений,
В семь часов вечера я принимала душ, и стекавшая вода была бледно-розовой от оставшейся на мне крови. Я чувствовала слабость и головокружение, поскольку не ела с раннего утра. В офисе никого не осталось, кроме меня. Я вышла из раздевалки, вытирая голову полотенцем, как вдруг из моего кабинета появился Марино. Я чуть не закричала. Положила руку на грудь, чтобы остановить приток адреналина.
– Как ты меня напугал! – воскликнула я.
– Я не хотел. – Он выглядел мрачным.
– Как ты попал сюда?
– Пропустил ночной охранник. Мы приятели. Хотел тебя проводить на всякий случай. Знал, что ты еще не ушла.
Я провела пальцами по мокрым волосам и направилась к себе в кабинет. Марино последовал за мной. Я повесила полотенце на спинку кресла и стала собирать все, что хотела забрать с собой домой. Заметила лабораторные отчеты, которые Роза оставила на моем столе. Отпечатки пальцев, найденные на корзине в контейнере, соответствовали отпечаткам мертвеца.
– Нам это ни черта не дает, – сказал Марино.
Кроме того, здесь же лежал отчет об анализе ДНК с запиской от Джейми Куна. Он применил краткую тандемную дупликацию и уже получил результаты.
– "...найден профиль... напоминающий... с очень небольшими отличиями, – пробежала я глазами без особенной надежды, вслух читая записку. – ...соответствует донору биологического образца... близкий родственник..."
Я посмотрела на Марино.
– Короче говоря, ДНК неизвестного мужчины и убийцы согласуются так тесно, что их можно считать родственниками. И все.
– Согласуются, – с отвращением произнес Марино. – Ненавижу все эти научные словечки о согласованиях! Два козла оказались братьями.
Я в этом не сомневалась.
– Чтобы доказать это, нам нужны образцы крови родителей, – сказала я.
– Давай позвоним и спросим, нельзя ли заехать в гости, – цинично предложил Марино. – Славные детишки Шандонне. Ура, мы их раскусили.
Я бросила отчет на стол.
– "Ура" – это правильно, – заметила я.
– Кого это волнует?
– Меня волнует, каким орудием он действовал.
– Я весь вечер обзванивал эти аристократические усадьбы на реке, – сменил Марино тему. – Хорошие новости: похоже, что все на месте и никто не пропал. Плохие новости заключаются в том, что нам неизвестно, где он скрывается. А на улице минус три градуса. Он никак не может где-то гулять или спать под деревом.
– Что насчет гостиниц?
– Ни одного волосатого мужчины с французским акцентом или плохими зубами. Никто даже близко не подходит к описанию. А в дешевых мотелях недружелюбно разговаривают с полицейскими.