Черная метка

Корнуэлл Патрисия

– Почему вы думаете, что он поменялся одеждой с мужчиной в контейнере? С Томасом.

– Если собираешься бежать из страны на корабле под видом моряка, – предположила я, – едва ли станешь одеваться в дорогую одежду, при условии верности версии, что Оборотень носил обноски Томаса. Он мог также испытывать злость или презрение к брату, желание оставить за собой последнее слово. Мы можем строить предположения весь день, но вряд ли докопаемся до истины.

– Я могу что-нибудь сделать для вас? – спросил он.

– Дать

ответ на один вопрос: почему вы не сказали, что доктор Стван – это та жертва Оборотня, которой удалось спастись? Вы и генеральный секретарь сидели, рассказывая эту историю, и все это время знали, что говорите о ней.

Телли промолчал.

– Боялись, что это меня испугает? – продолжила я. – Оборотень видел ее на месте преступления и попытался убить, поэтому если он видел меня, то тоже попытается убить?

– Некоторые опасались, что вы не согласитесь на встречу с ней, если будете знать все.

– Значит, эти некоторые знают меня недостаточно хорошо, – заметила я. – Кстати, если бы я предполагала нечто подобное, наверняка пошла бы на встречу. Вы что, думаете, будто после одной-двух встреч с Люси знаете меня и можете предсказать мои поступки? Вы ошибаетесь.

– Кей, на этом настояла доктор Стван. Она сама хотела рассказать вам все – по вполне понятным причинам. Она никому не раскрыла всех подробностей, даже своему другу детективу. Он мог обрисовать ситуацию лишь в общих чертах.

– Почему?

– Опять же из-за людей, покрывающих убийцу. Если бы они каким-то образом узнали, как много ей известно и что она смогла его рассмотреть, они бы покончили с ней. Она боится именно этого. Или что-нибудь сделали с мужем и детьми. Считает, вы не выдадите ее, рассказав лишнее людям, от которых зависит. Мадам Стван сказала, она примет решение, когда познакомится с вами, и судя по тому, что она многое вам поведала, вы произвели на нее хорошее впечатление.

– Значит, она могла мне не довериться?

– Я на вас рассчитывал.

– Понятно. Итак, моя миссия выполнена.

– Почему вы сердитесь на меня?

– Потому что вы слишком самонадеянны.

– Вовсе нет, – ответил он. – Я просто хочу остановить этого Оборотня-маньяка до того, как он убьет или изувечит еще кого-нибудь. Мне интересно узнать, что им движет.

– Страх и замкнутость, – сказала я. – Страдание и ярость, так как его безвинно наказывали. Он страдает от одиночества. Ведь он достаточно умен, чтобы полностью сознавать свое безвыходное положение.

– Больше всего он должен ненавидеть свою мать, – предположил Телли. – Возможно даже, он во всем обвиняет ее.

В лучах солнечного света его волосы блестели как отполированное черное дерево, а в глазах мерцали золотистые крапинки. Я угадала его чувства, прежде чем он сумел скрыть их в глубине души. Я встала и выглянула в окно, потому что не хотела смотреть на него.

– Он, должно быть,

ненавидит женщин, – заметил Телли. – Женщин, которых никогда у него не было. Женщин, которые вопили от ужаса при виде его тела.

– Больше всего он должен ненавидеть себя, – произнесла я.

– На его месте я бы так и делал.

– Эту поездку оплатили вы, Джей?

Он встал и прислонился к окну.

– Вы, а не крупная корпорация, которая охотится за картелем "снабженцев". – Я посмотрела на него. – Вы свели меня с доктором Стван. Это вы все устроили, организовали и оплатили. – С каждым словом я убеждалась в этом все больше. – Вы смогли это сделать, так как очень богаты. Потому что ваша семья очень богата. Вот почему вы пошли работать в правоохранительные органы, не так ли? Чтобы сбежать от богатства. А между тем ведете себя как состоятельный человек; во всяком случае, выглядите как богач.

На мгновение он почувствовал себя в ловушке.

– Вам не нравится, если вопросы задаете не вы, не так ли? – продолжала я.

– Это правда, что я не хотел походить на отца. Принстон, элитарные клубы, жена из состоятельной семьи, дети – все очень прилично и пристойно.

Мы стояли бок о бок, глядя на улицу, как будто там происходило что-то интересное.

– Не думаю, что вы выбросили из сердца отца, – сказала я. – Мне кажется, вы просто обманывали себя, поступая ему наперекор. А получить значок полицейского, иметь право на ношение оружия и проколоть ухо определенно означает, что вы действуете из чувства противоречия, если закончили Гарвард и имеете миллионное состояние.

– Зачем вы все это говорите мне?

Он повернулся, чтобы взглянуть мне в глаза, и мы оказались так близко, что я ощутила запах его одеколона и почувствовала дыхание.

– Так как не хочу проснуться завтра утром и осознать, что я часть придуманного вами сценария, разыгранного из чувства противоречия. Я нарушила закон и все свои присяги, поскольку вы оказались испорченным богатым мальчишкой, который из вредности приглашает меня тоже действовать наперекор, хотя это может повредить моей карьере. Или тому, что от нее осталось. И не исключено, что я в конце концов окажусь в какой-нибудь чертовой французской тюрьме.

– Я бы пришел к вам на свидание.

– Это не смешно.

– Я не испорченный мальчишка, Кей.

Я вспомнила о табличке "Не беспокоить" и дверной цепочке. Дотронулась до его шеи, провела ладонью по сильному подбородку, задержав палец в уголке рта. Я больше года не чувствовала мужской щетины на своей коже. Протянула к нему обе руки и запустила пальцы в густые волосы – они были теплые от солнца. Его глаза утонули в моих, и в них я увидела ожидание.

Я притянула его к себе. Исступленно целовала и касалась его крепкого, безупречно сложенного тела, пока он лихорадочно снимал с меня одежду.