Чёрная пантера с бирюзовыми глазами
Шрифт:
– Энди? – при звуках его голоса малыш тут же завертел головой, увидел меня и, спрыгнув с рук парня, кинулся ко мне с радостным воплем: – Энди!
– Джереми? – ахнула я. Вот так сюрприз! Подхватив лёгонького и такого горячего мальчонку на руки, я осторожно обняла его. – Привет, Реми!
Потом улыбнулась тому, кто помог мне спасти жизнь Томасу.
– Здравствуй, Коул. Рада наконец-то увидеть тебя живьём.
– Мы тоже очень рады видеть тебя... живой, – сглотнув перед тем, как произнести последнее слово, ответил мне Голос. Я не совсем поняла его фразу, меня удивил выбор слова, но я решила не заморачиваться. И в этот момент женщина сделала шаг вперёд и прикоснулась ладонью к моей щеке.
– Доченька...
Я ахнула и отшатнулась, крепче прижавшись к Гейбу. Мне была необходима его поддержка.
– Почему! – выкрикнула я, чувствуя, как из моих глаз брызнули злые слезы. Рука Гейба тут же крепче прижала меня к себе. – Почему вы отказались от меня? Неужели я настолько была вам не нужна?
Женщина прижала руку к губам, стоящие в её глазах слезы потекли по щекам. Коул тут же прижал её к себе, ласково гладя по волосам и нашёптывая что-то успокаивающее. Потом поднял голову, печально посмотрел на меня и произнёс:
– Не говори так, Рэнди. Мы никогда не отказывались от тебя. Тебя у нас украли!
Глава 28
Подмена
Украли? Он сказал – украли? Нет, всё равно не сходится! Если меня украли – почему меня никто не искал?
– Мне известна другая версия, – выдавила я сквозь зубы. – Украденных детей ищут. Брошенных – нет.
– Думаю, Коул, тебе стоит рассказать по порядку всё, что нам удалось выяснить, – забирая у меня из рук Джереми, сказал рыжий. – Иди-ка сюда, малыш, твоей сестрёнке сейчас будет немножко не до тебя. Давай дадим ей время прийти в себя. А мы с тобой пока познакомимся вон с той собачкой.
– Его зовут Лаки! – воскликнул Джереми.
Обернувшись, я увидела пса, с любопытством глядящего на гостей из распахнутых дверей дома. В этом доме входные двери вообще практически никогда не закрывались, как, впрочем, и почти все окна. Оборотни любили свежий воздух и, к тому же, не мёрзли.
– Пёс ведь не опасен? – уточнил у меня рыжий.
– Нет, – машинально ответила я, хотя мысли мои были далеко. – Лаки любит детей.
– И ещё он любит, когда ему чешут за ухом, – Джереми тянул рыжего за собой к псу, который, радостно виляя хвостом, выбежал к ним навстречу и с восторгом принял вышеназванную ласку, не забывая облизывать мальчику всё, до чего мог дотянуться.
– Думаю, нам стоит пройти в дом и там побеседовать, – предложил Гейб.
Все дружно закивали и потянулись к входной двери, как мне кажется, радуясь возможности сгладить неловкую ситуацию хоть каким-то действием.
Видя, как Гейб направился было в сторону гостиной, я вспомнила про законы гостеприимства и спросила:
– Кто-нибудь хочет есть?
– Пока нет, – покачал головой Коул.
– Говори за себя, пап! – возразил ему старший из парней.
– Вообще-то мы ещё не завтракали, – подхватил один из близнецов.
– И не отказались бы слегка перекусить, – продолжил другой, напомнив мне манеру изъясняться малышек. Интересно, все близнецы продолжают фразы друг друга?
– Если вы действительно мои родственники, то я представляю себе размер этого «слегка», – бормотала я, направляясь в сторону кухни. – Нам сюда.
За спиной я услышала сдавленные смешки и звук шагов. Судя по всему, за мной шли не только парни.
Зайдя на кухню, я стала шарить в кладовке и холодильнике, стаскивая на рабочий стол всё, что могло понадобиться для приготовления обильного завтрака. Хорошо, что можно было сосредоточиться на чём-то привычном, занять глаза, руки и, главное, мозг. И немного продышаться от неожиданной встречи с родителями, которые утверждали, что вовсе не бросали меня, хотя последние десять лет я была уверена в обратном.
Мне хотелось поскорее узнать, что же произошло на самом деле, но в то же время – было слишком страшно. Страшно узнать, что всё, во что я верила, на самом деле – ложь. Я едва выжила после прошлого подобного открытия. Теперешнее могло принести с собой новую боль.
Поэтому я сосредоточилась на парнях – уж они-то точно ни в чём передо мной не виноваты. С ними я могу разговаривать совершенно свободно, без предубеждения.
Кстати, холодильник вновь был полон под завязку. Видимо, Гейб сделал вчера заказ на недостающие продукты. Заглянув в морозилку, я увидела с дюжину ведёрок с мороженым, причём ванильного было не меньше половины. Взглянув, наконец, на гостей, усевшихся за стол, я поинтересовалась у братьев, избегая встречаться взглядом с родителями:
– Кто что хочет на завтрак? Предлагаю на выбор – оладьи, омлет с грибами или глазунью с беконом.
– Омлет! – воскликнул один из близнецов.
– Глазунью, – одновременно с ним выкрикнул второй.
– А я, пожалуй, не откажусь от оладий, – чуть позже внёс свою лепту старший.
– Отлично. – Я пожала плечами, плюхнула на разделочную доску большой кусок копчёной свинины и ткнула пальцем в того из близнецов, который заказывал глазунью. – Ты – режь бекон. Ты – вот миска, вон там, в углу – корзина с яйцами, вот венчик, сообразишь, что делать? А ты бери другой венчик, сейчас будешь взбивать тесто для оладий.
Гейб расхохотался. Громко, от души. Немного успокоившись, обратился к парням:
– Ребята, если не хотите остаться голодными, лучше делайте, как она говорит. И не вздумайте произнести вслух слова: «Это женская работа», иначе будете потом ещё и посуду мыть. Руками!
Парни послушно встали и стали делать то, что я им велела.
– А мне что делать? – поинтересовался Гейб.
– Нарежь хлеб для тостов, – выкладывая и наливая всё необходимое для оладий в миску и передавая её старшему из парней, предложила я. – Джереми любит тосты со сливовым джемом. Кстати, у нас есть сливовый джем?
Гейб встал, вышел в кладовую и, вернувшись, поставил на стол небольшую баночку, явно домашней консервации.
– Люси снабжает своими джемами всю Долину. Они у неё гораздо вкуснее фабричных.
– А что делать мне? Не хотел бы я остаться без завтрака, – послышался голос Коула, которого вся эта ситуация, похоже, забавляла.
Я рискнула взглянуть на своих родителей, чего избегала с тех пор, как мы зашли в дом. Я не знала, как себя с ними вести. Они утверждают, что не бросали меня, но мне всё равно сложно так сразу принять их. Обида слишком прочно пустила во мне свои корни.