Чёрная полоса
Шрифт:
— У всех людей есть свой предел, Алекс, — с грустью в голосе сказал Абрам. — Для создания подобной вещи нужно очень большое вдохновение, которое слишком редко стало посещать меня, и ещё слишком много терпения. Стар я слишком, а мой наследник… эх, не стоит напрасно говорить о грустном. Хочу за это колье всего шесть тысяч. Ну что, берёшь? — По его голосу чувствовалось — тут он даже немного продешевил.
— Беру! — Твёрдо ответил ему, вспоминая, что шесть тысяч экю — это шесть месячных зарплат квалифицированного рабочего.
Впрочем, на подарках для дорогих людей обычно не принято мелочиться.
— Вот и хорошо, — вздохнул Абрам. — Кстати, ты мне по своему профилю помочь сможешь? — Он закрыл сейф и вернул на место шкаф.
— Тебе и по моему профилю? — Старый еврей сумел меня опять удивить. — Неужели тебе тоже нужно взломать тюремный компьютер?
— Нет, ломать компьютер не надо, он уже и так сломан, вернее я не знаю, как он вообще работает, вот ты лучше сюда глянь, — с этими словами он скинул полиэтиленовый пакет с какого–то относительно небольшого устройства, стоящего на ближайшем столе.
— Хм, никогда прежде таких станков не видел, — ответил ему после беглого осмотра незнакомого устройства.
— Это вот тоже деятельность моего сыночка, которая ничего, кроме растраты денег и нервов мне не приносит, — на лице Абрама отразилось настоящая боль. — Купил он тут это у кого–то задёшево, думал быстро озолотиться, да вот ничего у него не выходит. Не работает эта штука. Совсем не работает, а как она должна работать сын не знает. Я же слишком стар для такой техники. Включается, лампочки на нём загораются, экран светится и всё.
— А это хоть что? — Осмотрев станок более внимательно, всё же начал смутно догадываться об его предназначении.
— Устройство для обработки оптического стекла или огранки ювелирных камней… — тут Абрам несколько замялся, — с электронным управлением и чем–то ещё. Так вот, это самое управление и не работает, а возможностей работать руками здесь не предусмотрено совершенно. Лежит мёртвым грузом, а выбросить жалко, за него деньги уплачены.
— Так тебе его починить надо или разобраться, как он должен работать? Извини, Абрам, просто не успею тебе помочь, сегодня вечером уезжаю из города, когда вернусь даже и сам не знаю. Может и вообще никогда не вернусь, есть у меня некоторые опасения, — хоть и не хотелось, но пришлось расстроить его своим отказом.
— Жаль, жаль… впрочем… — Абрам, как обычно при внутренней борьбе с самим собой, вернее — со своей жабой, покачал головой, — ты точно сегодня уезжаешь?
— Точно, — прибавил в свой голос твёрдости, дабы кому–то тоже не захотелось войти в число желающих уговорить меня остаться. — И не уезжаю, а уплываю на корабле. В русские земли.
— Слушай, а не хочешь этот станок у меня купить? — Неожиданно предложил он. — Помню, ты всегда интересовался всякими техническими новинками.
— Купить? — Смешком показал своё отношение к такому «заманчивому» предложению. — Абрам, ну скажи, зачем он мне? Я же не оптик и даже не ювелир, разве только на запчасти, но куда их потом девать? Вот металлорежущий станок вызвал бы интерес, и у меня, впрочем, такой есть. Куда мне ещё, к тому же такой маленький?
— А ты подумай, подумай… — характерным голосом бывалого торгаша начал уговаривать меня Абрам, неужели ему деньги нужны, непонятно. — Это станок может и металл обрабатывать, причём твёрдые сплавы и с очень большей точностью, это я тебе точно говорю. Ты с ним обязательно разберёшься, а потом спасибо скажешь старому еврею Генриху.
— У тебя финансовый кризис? — Подняв бровь, изобразил своё искреннее изумление. — За колье тебе сейчас отсчитаю наличные, не беспокойся ты так.
— Нет никакого кризиса, — Абрам вздохнул и перешел на обычный тон голоса без въедливых торгашеских ноток. — Просто… просто я подумал, что лучше мне пока не поздно избавиться от этого станка, иначе мой сынок опять во что–то нехорошее из–за него влезет. А я этого не хочу. Пусть он лучше привыкает руками работать. Талант у него есть, просто ленится, хочет, чтобы за него автомат работал. Ну купи ты его у меня, всего пятьсот экю попрошу, да ещё со всем его комплектом, как он нам достался. Там много полезного для тебя найдётся.
— Пятьсот экю, говоришь… — тут уже стоило серьёзно призадуматься, мысленно со всего размаха пнув свою персональную жабу, которая попыталась кинуться к моему горлу.
Мне, конечно, этот станок сам по себе не нужен, однако я углядел внутри его оптическую систему, несколько камер и приличного размера блок электроники. Если это автоматическая станция обработки оптического стекла, то на её основе можно сделать много чего ещё. Если получится починить и разобраться, естественно. А если не получится, то камеры и оптика из него в другое дело пойдут. К примеру, поставлю на тот станок, что стоит у меня в машине для контроля за процессами обработки деталей. В любом случае интересно повозиться, но выкидывать ради этого пятьсот экю… тут побитая жаба снова начинает волноваться и медленно подобраться к горлу, ибо кто–то слишком активно стал сорить деньгами. Подарки близким людям это одно, а всякие непонятные железки — совсем другое.
— Как, вижу уже интересно? — Абрам решил меня поторопить, видя активные мысленные метания. — Если возьмёшь, я тебе ещё подарок от себя сделаю.
— Ладно, считай — уговорил, беру станок, — получив ещё один болезненный пинок жаба решила спрятаться. — Но только если со всем комплектом.
— Вот и славно, вот и славно, — засуетился Абрам вокруг меня, — сейчас достану ящик и запакуем твою покупку.
Мы быстро упаковали станок с кучей прилагающегося к нему барахла в деревянный ящик, и отвезли на тележке до моей машины, где с трудом пристроили в забитом всякими вещами КУНГ-е. Машина вызвала у Абрама заметное уважение и даже лёгкую зависть. Похоже, подобные грузовики здесь являлись не столько транспортным средством, сколько демонстрировали высокий статус владельца. Затем мы вернулись на кухню, допивать остывший чай. Пока старый еврей заваривал очередную чашку, отсчитал наличные деньги за колье и станок. Абрам порывался отметить сделку коньяком, и хорошо поговорить за жизнь, но пришлось отказаться. Время уже постепенно поджимало и пора отправляться в порт. Мы лишь успели рассказать друг другу краткие версии нашего попадания в Новый Мир, и последующего пребывания здесь. Рассказал ему свою грустную историю, опустив большую часть своих тутошних «подвигов», а Абрам свою, понятное дело, тоже многое утаив. В Старом Мире Абрам подпольно занимался ювелирным творчеством, умудрившись погореть на краденом с приисков золоте. Как он утверждал — это тоже проделки его сына, хотя верилось в это с большим трудом, зная его характер, когда он был ещё Генрихом. Если он видел выгодное дело и не видел большого явного риска, то… В общем, попался в цепкие лапки правоохранительных органов совершенно по–глупому, а те ободрали бедного еврея как липку, вытянув практически все накопления, во что тоже не очень верилось, но затем переправили сюда со всей семьёй и кучей скарба. Тогда у нас на заводе поговаривали, что он в Израиль уехал, а оказалось — ещё дальше. И тут он, в общем, весьма неплохо устроился. Рассказал, что тут, при некотором желании, можно очень дёшево купить качественные необработанные алмазы. Их добывают где–то в Британской Индии и продают Ордену. Но Ордену достаётся далеко не всё, воруют на алмазных копях достаточно, да и подпольно там тоже что–то где–то добывают, а вот со сбытом уворованного добра имеется большая проблема. На Новой Земле практически нет своей ювелирной промышленности, хотя золота и драгоценных камней добывают в разных местах много, и есть какой–никакой спрос, удовлетворяемый преимущественно поставками «с той стороны ленточки». Есть немного отдельных мастеров, типа того же Абрама и всё. Куда Орден девает купленные у местных англичан алмазы и у других добытчиков другие драгоценные камни — никому неизвестно, однако скупает он всё и строго следит, чтобы налево по возможности ничего не уходило. Скупает же Орден алмазы и другие камни по очень низким ценам, объясняя, что он делает всё это себе в убыток, запасаясь впрок, лишь бы впрыснуть денег в экономику Новой Земли. Впрочем, это объяснение вполне в его духе и ничего толком не объясняет. Но и те, кто добывает алмазы тоже хотят хорошо кушать, и совсем задарма отдавать камни Ордену не спешат, а потому на чёрном рынке всегда можно что–либо найти из необработанных алмазов, если знать у кого брать. Более того, именно на чёрный рынок попадают наиболее редкие и вообще уникальные камни, которые заметно отличаются по свойствам от тех, что встречались в Старом Мире. Из таких вот редких камней Абрам и творил свои произведения ювелирного искусства. Понятно, что Ордену сильно не понравится, если он узнает о том, что и сколько проходит мимо его кармана. Хотя, если посмотреть внимательно, скрыть масштабы теневого оборота камней сложно, а поделать с этим ничего нельзя, прямых запретов продавать камни за деньги нет. Возможно именно поэтому здесь ювелирное производство и не развивается, кредит под такое дело в орденском банке не получить, можно даже и не пытаться. Вариант — просить у мафии с соответствующими последствиями, да и необходимого оборудования «с той стороны ленточки» тоже в заказ никто не возьмёт. Разве на что–то по близкому профилю, что можно как–либо переделать, как тот самый нерабочий станок для обработки оптического стекла. Резюме: местным ювелирам приходится постоянно изворачиваться и особо светиться они не хотят. Вот Абрам и работает в основном только по конкретным заказам от известных в городе людей или по их рекомендациям, лишь заказы на простые изделия в виде обручальных колец и перстней–печаток может взять от кого угодно. С полной предоплатой, естественно. Таких заказов, как это ни странно, у него много, и на хлеб с маслом вполне хватает. Про чёрную икру на этот самый «хлеб с маслом» я могу прекрасно и сам догадаться. Но когда он мне всё это рассказывал, прекрасно чувствовались некоторые мелкие нестыковки, то есть Абрам где–то что–то явно недоговаривал. Да и история с этим станком какая–то уж слишком подозрительная.
Про подарок старый еврей не забыл и я стал обладателем невзрачного с первого взгляда перстня тёмного металла серого — серо–фиолетового оттенка с каким–то совершенно уникальным камнем, по словам Абрама. К перстню прилагалось требование, чтобы я его никому не дарил, а обязательно носил у себя на безымянном пальце правой руки. Ну ладно, пообещать–то можно всё что угодно, мне не жалко. Если не понравится, передаривать не стану, просто выброшу дабы не мешался. Впрочем, сам перстень мне понравился. Если приглядеться к нему поближе, то от его невзрачности не остаётся ничего, и совершенно непонятно как он вообще сделан. Он свит сложным плетением из множества тончайших полосок металла, не проволочек, а именно полосок, которые со всех сторон исчезали в сером дымчатом камне, как бы впиваясь в него своими концами. То, что камень перстня совсем не стекло, наглядно продемонстрировал Абрам, легко оставив им глубокую царапину на стальном кухонном ноже. Металл я тоже не смог опознать, не золото и не серебро, немного похож на платину, но и не платина. Какой–то сплав, но без спектрального анализа не понять какой. Странный перстень и странный подарок, впрочем, дарёному стволу в дуло не смотрят, дают — бери, бьют — беги или попробуй дать сдачи. Посидев ещё некоторое время и вспомнив старых знакомых, которые остались на Старой земле, мы попрощались и я поехал дальше по своим делам.
Погрузка грузовика в порту не отняла много времени. Стоило подъехать чуть раньше назначенного срока, как меня сразу перехватил знакомый помощник капитана, направив в нужную сторону. Заехал на специальную платформу, которую быстро подцепили краном и поставили на палубу судна рядом с ровными рядами контейнеров. Помощник капитана проводил меня до каюты. Осмотром остался, в целом, доволен, хотя она и показалась мне совсем маленькой. Раза в два больше железнодорожного купе, две койки, пара шкафов для вещей, столик. Жить можно, лишь бы в пути не укачало. Отвык я от морских путешествий за последние годы своей жизни. Фёдор предлагал мне ещё устроить экскурсию по судну, видимо маясь от скуки, однако это я ещё успею сделать несколько раз за время плавания.