Черная Принцесса: История Розы
Шрифт:
Мужчина был одет во все черное. Женщина в темно-синее, а мальчик в светло-зеленое. От теплой зимней шапки до такой же короткой утепленной куртки. Из-под которой торчали теплые перчатки. И в таких же утепленных штанах, заправленных в черные зимние ботинки. Так, только и кататься. Если не на лыжах, то с горы…
Но это, оказалась сумка. И стоило мне поравняться с ними, как мать «швырнула» сумку на землю и «бросилась» на дорогу. На глазах у мужа и сына!
Это. Был. Шок! Я не знала, что делать. Точнее, что «не
Но она, благополучно пересекла дорогу. «Движение», на тот момент времени, было. Я имею ввиду, кроме «людского хода». И явно «понасыщенней», нежели во времена такого же «ходящего» Александра. Не так, как сейчас. В количестве и качестве «Автопрома», конечно же, уступая, но… Было! И пошла параллельно мне, в моем направлении и вперед… Даже, не обернувшись на «своих».
Подобрав сумку и сжав левую руку сына, своей правой, отец, просто пошел дальше. Пока, мать «вышагивала», по ту сторону дороги. После, она перешла ее вновь. И уже, обогнав меня, пошла дальше. Опять же, ни разу не обернувшись. Будто, муж и сын, вообще не ее. Не ее забота и не ее проблема… «Никто» и «ничто»!
И ладно бы… Я даже бы, поняла мужа. Поссорились! С кем не бывает? Но на глазах у ребенка? Он, ведь еще малыш. Не «ручной», но… Все-таки! Он не понимает, почему кричат. Почему мама уходит. Почему папа, в свою очередь, остается.
А «суть пьесы» оказалась проста и до боли иронична. «Комична» и «трагична». «Трагикомична»! У отца, на «стороне» была «интрижка». Не просто, «интрижка», а полноценная вторая семья, с ребенком.
Под «копирку», а? И чего ему не хватало? Если, по итогу, как сказал сам Влад, они – были «идентичны». Буквально, начиная от волос и заканчивая сферой деятельности. Женщины обе – были учителями. Правда, там уже, была дочь… «Копия матери»! Влад же был… «Копией отца»!
Мать такого сдержать и «удержать», не смогла. «Истерила» и терпела. Снова – «истерила». Просила уйти оттуда и остаться с ними. Возвращаясь в «стадию» принятии и понимания, терпения. После – снова и снова… Ушла.
Оставила Влада с отцом, который, как это ни странно. Вообще ни странно, если честно… Видел в нем мать. В его понимании и восприятии, «предательницу». А его – «предателя».
И ладно бы, с сыном ушла. Так, отцу же его «на шею» и «оставила». А вещи-то – общие несла, раздумывала всю дорогу. Оставила «свое» и «его», на него. На отца! «Живи с этим!».
Он и жил, не давая жить сыну. Лупя его, за все хорошее и плохое. Опять же, плохое. Хорошее же мы не замечаем. А плохое – все, коли так. Избивал за любой проступок. За любую ошибку и «оступку»… Не при «своих», естественно. «Сплавлял» их куда-то, а сам… «Убивал» Влада, всячески. Морально и физически.
Пока, он не сбежал и не попался к «браконьерам». А там, уже и Александру, который… Спас! Убив, избавил.
О дальнейшей их жизни, он не знал. Не знает и знать не хочет. Но, что демон-папа и ангел-мама, помнит, до сих пор. Не хочет встретить! Но, если что, будет во «все оружие», чтобы показать папе и маме их «пятьсот лет с хвостиком»! Недурные, достаточно.
Хотя, «оружие» это, «ружье». «Висящее на стенке» и стреляющее его же прошлым, по всем его «нынешним» и «будущим». «Стрелявшее» по «прошлым». «Стреляющее» по «нынешним», а там и «будущим».
Он, все-таки «отцовский», как ни крути. А желание «выделиться» и быть «другим», «отличаться» от всех. Скорее всего, да, там и точно, не повторить его ошибок. Полностью «переиначить» все, чтобы, не дай дьявол, в чем-то не сойтись. Внешность-то – он «перекроил», а внутренность… «Забил досками» и «заколотил гвоздями». «Погрузил во тьму», но оставил. И вряд ли, уже избавится! Притворяясь, что все, там, в «прошлом»… «Притворяясь», главное слово.
Александру, как и Никите, видимо казалось, что познакомься я с ним раньше и узнай всю правду раньше, я бы все испортила и «испортилась» сама. Излишней добродетелью! Попыталась бы помочь. Жалела и соболезновала. А он бы, убегая от боли и не желая вспоминать, «ворошить» и искать, исправлять. Пытался бы причинить боль мне, такую же! «Равную», по силе и мощи, в количестве и качестве.
Но они ошиблись и сразу во всем. Мы с ним были похожи. Опять же, во всем… А кто и кого? Какого «пола» и «состояния»? Не считается и не имеет смысла. Да и не так важно.
Пусть, он и несет «бремя отца, без матери». А я «матери», без отца… Но суть – та же. Нас били и нас избивали. Избивают, до сих пор! А мы терпим. На «задворках» представляя собой «мать» и отца, соответственно. «Терпевших» и «терпящих», не зная, что по «другому» – бывает. И по другому – «льзя», все-таки…
Зачем же они «ранят» нас? «Своих» и «не своих»? «Чужих – не бывает»! Зачем «уродуют», еще такое «маленькое», но уже «доброе и любящее сердечко»? Нам, ведь тоже плохо! И не факт, что «наравне» с ними. Нам, еще хуже! Ведь, они понимают причину ссоры. А мы – нет. Понимают «причину поступков», соизмеряя со «следствием»… «Удовлетворяются» этим!
Так трудно, не делать этого? На глазах и не на глазах, у детей? В принципе! Мы не заслужили быть «мячом» и «летать над полем», «от ворот к воротам»… Не заслуживаем! Хотим быть в семье и со всеми! Сохранить это, свое «сердечко». И их «сердечко». «Сердечко» семьи, в целости и сохранности, в безопасности! В мире и в спокойствии. В покое! Ведь, мы смотрим на них. И берем с них «пример», как ни крути.
Я не хочу этого! Не могу, но… Влад, как еще одно «доказательство». Своим «апофеозным рассказом», доказал сам «апофеоз». Мой! Что и я стану такой. «Яблоко» далеко, опять, не «укатится». Приму это все на «себя» и «свой счет». Запомню! И что, скорее всего, точно, после и попытаюсь повторить. Уже, в своей жизни и на других! На «своих»…