Черная Принцесса: История Розы
Шрифт:
На что мать, после этого. Со словами: «тогда не живи со мной, раз я такая плохая!». Просто, «откинула» ее руку… И «выпрыгнула» на дорогу.
Мы шли за ними, около дороги и к машине Александра. Параллельно и находящемуся по правую сторону от нас, зданию трехэтажной белой каменной больницы. С серыми бетонными ступеньками, с серыми деревянными окнами и дверьми.
Она «выпрыгнула» на проезжую часть. Я просто, представить себе не мог, какого это, увидеть силуэт родного человека в свете желто-белых фар.
День сменялся вечером и уже достаточно
Модель ее я не разглядел, да и не запомнил. Не старался! Не столь, это было и важно. В сравнении с тем, что происходило, вообще и помимо!
Практически приблизилась и «гудела», заметив «препятствие». Малышка еле успела «дернуть» мать обратно. На пешеходную серую дорожку, со слезами и соплями. С криками и воплями, просьбами о прощении…
Я тут не понял, но я и подслушивал. Так, что, изначально, не имел права, сначала на это, а уже после чего и лезть.
Они продолжили путь к дому, в тишине. А я…
Тот момент навсегда «отпечатался» в моей памяти. Запомнившись больше левой рукой Ксандера. Ее сильным сжатием, моей же правой руки. Дабы обратить, на свои слова, особое внимание: «ты не можешь и не сможешь спасти всех! Но всех и понемногу, вполне. Только, после того, как «погрузишься» в суть дела и проверишь все свои догадки! Не останутся ли они таковыми, не став ничем большим и значимым, значительным! Не руби сразу и с плеча, после исправлять будет уже поздно и нечего!».
Глава 18
– Ксандер? – спросонья подорвался с кровати Никита и протер глаза.
Не сразу осознав и распознав в темноте, где он находится и что здесь делает. Брюнет, только спустя минуты две-три, наконец, обнаружил себя в своей комнате. Размяв шею и взлохматив волосы руками. Он надел темно-зеленые спортивные штаны, с белыми полосками по швам. И направился на выход из комнаты, дабы перекусить. А точнее, съесть и доесть остатки с их ужина.
Начал «ребенком», так будь «ребенком» до конца. В отличие от остальных «взрослых», проживающих с ним. И окружающих его, так или иначе. Никита не был приверженцев «здоровой демонической пищи». Как например, Влад или Александр. Они не брезговали, заказывая еду на дом. Не столько, ради самой еды, сколько ради тех, кто ее приносили. Будь то, курьеры или «обслуживающий персонал по уборке и ремонту».
Работать могли все и работали. В независимости от «видовости». Но «закреплялись» и оставались, не многие. Людям, это было куда нужнее, чем тем, кто мог получить все. Без зазрения совести и минимальной затраты «сил» и труда.
Брюнету хватало и той «энергии», «человеческой», которые получали сами люди. От еды и питья. Бывало, конечно, когда и ему приходилось «потсбивать» свой «режим». И не «отделяться», «выделяться» среди всех. Дабы сохранять «дружескую атмосферу» внутри «коллектива» и «семейное благополучие» в «семье», без розни еще и на эту «тему». Равно, как и не «иссушаться» совсем.
Кровь давала, куда больше «сил», чем ее «заменители». Чем те же, еда или питье. Или передача той же «силы» и «энергии», касаниями к телу и по телу, «контакта» с ним. Чем «иные» жидкости организма, не «выделительными», но «выделяемыми».
Подчас, химический состав крови, при «соитии». И передаче силы в его «процессе» и в моменте. Не уступал «составу» того же семени.
Никита, так не извращался, как те же «взрослые», в сравнении. Но и не брезговал. Пробовал, остановившись на «традиции». Обращаясь к ней, он мог спокойно полагаться на Егора. Который, будучи его «кумиром» в отстаивании своего «я» и не принятии «темного я». Держал его, в какой-никакой, но «узде». Их свобода была «с ограничениями» и никак не мешала нормальной, если так можно было сказать, «жизнедеятельности». Не выходя за «рамки приличия».
Их придерживался и Александр, но скорее, как «статьи и подстатьи закона». Нежели, как само желание в чем-либо себя ограничивать. Но он поддерживал ребят в «альтернативе». Будь то, донорская кровь, которая стояла в небольшом холодильнике в их кладовой. Или алкоголь, который мог «притупить» и «загнать зверя обратно в клетку». Параллельно с тем, еще и нагреть организм, если температура падала «ниже нормы».
Проходя по коридору второго этажа, выполненного в «противовес» первому. И как главной комнаты в квартире, гостиной. В тех же черно-белых тонах. Только, с черными стенами и белым натяжным потолком. Свет был тот же. Встроенный и «холодный» белый, но погашенный, на данный момент времени. Двери комнат, из темного дерева, но без стеклянных вставок. «Сливались» со стенами, выдавая себя, разве что, серыми металлическими ручками. И встроенными в них, того же цвета и материала, замками.
Бросая взгляд, мимоходом, на комнаты ребят. Никита видел, только темный пол под ними. На «контрасте» с тем, по которому он шел. Тот же самый ламинат из гостиной, только не покрытый ковром. Который можно было рассмотреть, разве в прихожей, меленьким «островком» и на втором этаже.
Отсутствие света означало и само собой подразумевало, что свет в них не горит и они все спят. В отличие от него, кого пробрал «ночной жор». А перед этим, воспоминания о детстве, «хороший сон». Хотя, «осадок» и остался.
Опустив взгляд через перила, на первый этаж, он усмехнулся и подошел ближе, опершись о них руками. И водрузив на раскрытые ладони «моську объевшегося сметаной кота». Любоваться, да и только. А чем? «Компроматом»! На ковре, в свете одного только камина, «почивали» двое. Влад и София.
Посетовав в очередной раз, что телефон в его руках «обнаруживается», только в «неподходящие» для него. И «подходящие», для обстановки, моменты. В сравнении, с «этим», к примеру, когда его не было.
Он пошел дальше и только тогда, заметил свет под дверью «мастерской» Александра. Нахмурившись и сверившись с часами над плазмой на камине. И в заставке самого телевизора, погруженного в «спящий режим». Он понял, что уже «далеко за…». «За»! За «нормальное время», когда стоило работать. Стоило спать, а через час-два и вообще вставать. Но зная его «чуйку» и «жилку». Его «неотрываемость» от какого-то затягивающего и затянувшегося проекта. Был не удивлен, что эти три, начала четвертого, часа утра, он проводит не в комнате, а именно в «мастерской».
Стоило признать и понять, что проекта – не «затянувшегося», а «незаконченного». Александр никогда не оставлял ничего «на потом». Доделывая сразу, пока «Муза не ушла». А «затягивало и не отпускало» его, все.
Этот мужчина, вполне, мог, и имел право. Следя, по сей день, за распорядком дня ребят. И важной его частью – сном. Как и не менее важной частью, питанием. Засесть до утра, а там и до обеда, с ночи, за очередным творением. Как вполне, могло быть и сейчас.
И Никита продолжил бы свой спуск в «царство еды», если бы не услышал вторичные голоса, на «фоне» самого голоса Александра. В которых узнавались все, кроме него самого. И Влада, с Софией и Полиной, конечно. Они, в отличие от того же Никиты, как нормальные и единственные, в этой квартире, спали. Хоть, и не все в «нормальных» и «оборудованных» для этого, местах.