Черная Принцесса: История Розы
Шрифт:
– Если бы я не бегала к ней с ночевками, она бы тоже была в неведении…
– А ты знаешь, я и не удивлен! – прервал ее Егор, начиная ее просто, как ребенка, отчитывать. – Как и тому, что ты даже с Никитой комнату не делила, в процессе переодевания. И я не в плане, чего бы то и там ни было. Вы же друзья, «брат» и «сестра». «Семья», в конце концов! Но он мог отвернуться или ты… Но ты сознательно шла на это. На все эти «разделения» и «отделения», «прятки». Рано или поздно, кто-то бы коснулся тебя и все бы «вскрылось». Я имею в виду, демона! Это же – наша «энергетика». «Энергия» и «сила». «Темное», «зацепило» бы «темное» и «притянулось» бы!
– Ну, знаешь! – не осталась в должниках девушка и «наехала» в ответ. – Ты первый, кто, за все это время появления «рисунка», «полез», в принципе. И куда-то дальше простых и обычных
– Когда как! – усмехнулся блондин, упираясь подбородком в макушку девушки, прикрывая глаза. – Но ты же – не «продукт»! «Схватить и убежать» и «раздевать» – это разные вещи.
Повисла пауза, в которой каждый думал о «своем» и отходил от «своего», «по-своему»… Егор старался, опять не сорваться. Пытаясь, лишь кончиками пальцев касаться ее «левого бока». Обнимая с «правого», полноценно. А девушка старалась подобрать слова, чтобы не казаться ему, уж настолько «бьющейся» и «хрустальной» вазой! «Битой», да. Но не «разбитой», окончательно. «Раненой», но не «убитой», с концами. Не так сильно, во всяком случае, чтобы «пылинки сдувать» и не «дышать рядом». Чтобы не ходить и не касаться, полноценно или нет. Чтобы совсем не касаться.
– На шее «рисунок», только начинается. И он «слабенький»… Достаточно «слабенький»! Весь «смак» и «яркость», дальше. Вся «чернота» и «темнота», – решилась, все же, девушка. Подметив, как тут же, не размениваясь на что-либо, с ее «левого бока» пропали, не только касания пальцев. Но и его вся правая рука, вовсе. – Все «старое» и «зажившее»! Я имею ввиду, не только «тату».
– Как-то не успокаивает, знаешь! Совершенно… – буркнул парень, не зная, куда пристроить свободную правую руку. И просто, вложил ее в передний правый карман собственных джинс.
– Егор! – грузно выдохнула девушка, отрываясь от его груди и отрывая его от своей головы. Смотря уставшими глазами на серьезное и хмурое, немного суровое, лицо парня. – Оно и не должно. Я не для это говорю. Просто… «Коряво», да. Но я пытаюсь начать говорить об этом. Пытаюсь начать разговаривать! Хотя бы, «первые шаги» делать в этом… И если чего-то и жду в ответ, то не этого. Не сострадания и сожаления. Не скорби! И уж, тем более, не обращения, как с «фигуркой из фарфора» или «хрусталя»… Я и так, чувствую себя «жалко» и «прискорбно», «отвратно» и «ущербно». И без этого, спасибо! Не «добивай» меня, пожалуйста…
– А разве, не «так» обращаются мальчики с девочками и парни с девушками? – улыбнулся парень и сделал вид, что задумался. – Я имею ввиду… «Нормальные» и «адекватные»! По-моему, «так»! Если мне не изменяет память, за манеры и джентльменский тон. Когда это было в последний раз? Год? Век назад? – хихикнув, девушка отрицательно покачала головой, понимая, что он пытается сделать. И как «тонко» переводит ее «угнетенность» в шутку. На деле, «угнетаясь» сам. – А чего ты смеешься? Я серьезно и не «прибедняюсь»! Когда в последний раз я «так»? Именно, так, а не иначе, обращался с кем-то? И этот кто-то «так» же и со мной? Не прося ничего взамен! Как кроме, подумайте только, не обращаться с ней, как с «принцессой». И не «гунди»! – щелкнул он ее по носу правой рукой, только заметив ее «отношение» к этому. Как строгий взгляд из-под бровей и «надувшиеся», в обиде, губы. – Это – не «оскорбление» и не «статусность»! И мы уже столько раз говорили об этом! Не признание «величия». Не дождешься! Как и того, чтобы называть меня «принцем», в «противовес». Это лишь, признание факта того, что меньше и «кукольней», светлее меня. Это мило и походит тебе! А насчет того, что ты, одновременно, ждешь и боишься увидеть, после этого… Мне достаточно хорошо знакомы эти чувства. Отвратительные, надо сказать! Чтобы я смел ощущать их сам. И чувствовать «их» же, к кому-то. К тебе, например. Но! Не достаточно хорошо, чтобы я не мог их ощущать и чувствовать, к твоей «прекрасной матушке». Пардон! Вашей с Женей. Но сейчас – о тебе… «Твоей»! Что сделала «это», с тобой. И тому «умнику», который ей «подыгрывает» и «танцует под ее дудочку», как самая настоящая «крыса»! Стоит признать, что я не так хорошо ее знаю. Мы не были представлены «лично». Но и без этого, она прекрасно справлялась, ненавидя всех и сразу. А если и знаю, то не во всем. Но знаю в том, чтобы сказать, что одна она, это не делает. Не делала и не будет…
– Прозвучало так, будто для тебя это, самое настоящее уродство! – скривилась София и вернула руки к себе, распределив их по швам, прищуриваясь. – И вызывает, только «отвращение», вместе со мной…
– Нет. Это не уродство. Иначе бы, я противоречил самому себе и жутко лицемерил. Но и не могу не признать, что не в восторге от сего «искусства» и «творчества»! – обвел он по воздуху, контур ее левого бока, своей левой ладонью. – И на теле девушки. Твоем, «вдвойне»! А без желания и воли, волеизъявления, «втройне»! Я не испытываю отвращения, как и ненависти. Не могу и не смог бы… К тем, кто сделал это, да. Безусловно. И еще, как! Но не к тебе. Еще раз, повторяю и не один раз, еще повторю! – и глянул ей прямо в глаза, для достоверности и «впитываемости» следя, чтобы она не отводила и своего взгляда. – Мой «порыв» был адресован не тебе. И мне жаль, что я побывал в роли «стрелочника». «Переведшего» все «это», не имея настоящей цели, в «дополнительную» и совершенно этого не заслуживающую. Вот, здесь я сожалею и соболезную, даже скорблю! Но не более, – утвердительно кивнув и дождавшись встречного кивка в ответ, он прижался лбом к ее лбу. – И сделаю все возможное и от меня зависящее, чтобы это было, если не последним, то предпоследним «явлением к народу». Как и боль. «Явлением боли», к тебе и тебе… – прикрыл ненадолго глаза, а когда открыл, хитро оскалился. – Хотя, мне все, еще, хочется. До дрожи и жжения в ладонях. Привести в это же состояние, либо твои «уши». Либо, твой не мене прекрасный, чем они, зад! Чтобы ты прекратила искать на него приключения и сидела ровно! А если, снова будет «никак» и «невтерпеж», «отрезать» твой «хвост». И склеить, уже не губы, а приклеить тебя к стулу!
– Егор! – толкнула она его от себя ладонями, придясь ударом в грудь. И тут же пожалела об этом, попав, в очередной раз, в захват его рук. Прижавших ее и за них же, к себе.
– Что, «Егор»? Что, опять «Егор»?! – не уступал ей в повышении тона и «предъяве» блондин. – Не мои уши должны гореть от упоминаний, а «твои». И далеко, не от них! «Твои» и еще одной «особы»… Которая, так удачно, «подсобила» и «осталась» с нами, сегодня. Искать не придется и бегать за ней. Хоть, что-то сделала правильно и верно, в этой жизни!
– Эй! – «надулась» в обиде девушка и ударила его своими и его руками.
– Не перебивай! – шлепнул ее, тем же макаром, но по губам и слегка, Егор. Оставив их на этот месте и именно так, ненадолго, чтобы держать ее «своенравный» рот на «замке». – А могла бы еще, между прочим, «навесить» и «занавесить» нас «невидимым куполом»! Пусть и «доангельски-светлым» и схожим, по «плотности» и «цвету», с «мыльным пузырем». Но прочным и не «прослушиваемым»! Чтобы в нем, как и в «нашем», слушали и слышали, только те, кто внутри. Но за ним – никто. А после, опять же, правильно и верно. Готов был бы сказать, даже, «удачно». Забыла бы его «снять»! И мы ненадолго пропали бы из «поля видимости» и «подстерлись» из «ментального винегрета». И достаточно неплохо провели бы завтрак, без завтрака. «Начало», так точно! «Концовка», правда, была «запорота» беспощадно. Но, как будто я не знал, на что шел, к чему и к кому. Когда сюда шел, к тебе. И вообще, когда «брался» за «это», как за тебя!
Смерив парня злым прищуренным и «колючим» взглядом, девушка воспользовалась секундной паузой и его «послаблением», в этот момент. Вырвала свои руки из его и оттолкнулась от него. Собираясь выйти из кухни, но вновь была остановлена и прижата к той же груди. Но, уже своей спиной к нему. И ее талию обхватили его обе руки, сцепляясь между собой, «замком» на животе:
– А ничего, что Никитос искал тебя здесь и не нашел? Как, наверняка, и меня, по всему дому…
Тихий смешок сорвался с его губ от осознания того, что, впервые не нашел, не от того, что плохо искал. А от того, что и не искал, вовсе. А Карина, если кого-то и «защитила» от «читабельности», не только мыслей, но и «прослушки» разговора, так это Софию. Которая было, не только, ни сном, ни духом о их «переговорах». Но и о самом разговоре в гостиной. Когда же Егор слышал все и знал весь «план»: от каждой буквы и до каждого знака.