Черная роза

Робертс Нора

—И приблизит меня к Амелии на целое поколение. Думаю, мне было бы проще добиться ее расположения, если бы сначала с ней поговорили вы.

—Жаль вас разочаровывать, но мы с кузиной Кларисс не разговариваем и вообще не поддерживаем никаких отношений.

—Да, вы говорили, что произошла размолвка, но, возможно, ваша кузина заинтересуется моим расследованием?

—Возможно. Однако, уверяю вас, если бы я и позвонила, она не стала бы со мной разговаривать.

—Послушайте, я знаком с семейными размолвками, но в данном

случае...

—Вы не знакомы с Кларисс Харпер. Она давным-давно отказалась от своей фамилии, официально заменив ее вторым именем. Наилучшее доказательство того, насколько она настроена против всех Харперов. Она никогда не была замужем, думаю, просто не нашла мужчину, такого мягкого или глупого, чтобы смог ее вытерпеть.

Нахмурившись, Митч присел на край стола.

—То есть вы не хотите, чтобы я с ней связался, потому что...

—Это ваше расследование. Я не собираюсь диктовать условия, так что не сердитесь. Я просто говорю, что кузина Рисси вычеркнула меня и моих детей из своего мира, и я этому даже рада. Единственное хорошее, что я могу о ней сказать: если уж Кларисс что-то решит, то ни за что не передумает.

—Но вы не возражаете, если я поговорю с ней, вовлеку ее в расследование?

—Нет. Лучше всего напишите ей — очень официально — представьтесь, обязательно упомяните докторскую степень и все свои регалии, которые у вас наверняка есть. Если вы сообщите, что работаете над семейной историей Харперов, и подчеркнете, какую честь мисс Кларисс Харпер окажет вам своим интервью, может быть, она и согласится.

—Вы вышвырнули ее из дома, верно?

—В некотором роде. Не припомню, чтобы я вам об этом рассказывала.

—Я разговариваю с людьми. Но с газонокосилкой вы гонялись не за ней.

Легкая улыбка осветила лицо Роз.

—Вы действительно разговариваете с людьми.

—Часть работы.

—Понимаю. Да, с газонокосилкой я гонялась не за ней. То были садовники. И не с газонокосилкой, а с граблями, которые вряд ли могли нанести серьезный ущерб. Если бы я не так сильно разозлилась и могла бы думать ясно, то схватила бы сучкорезы, которыми идиоты испортили мои мимозы.

—Сучкорезы. Это случайно не... — Митч защелкал руками, будто ножницами.

—Да.

—Уф! Вернемся к вашей кузине. Почему вы ее выгнали?

—Потому что, когда много лет назад я пригласила Кларисс, о чем до сих пор сожалею, на барбекю, она обозвала моих сыновей отвратительным невоспитанным отродьем и заявила — это она-то, не вырастившая ни щенка, ни ребенка! — что если бы я была хорошей матерью, то регулярно стегала бы их ремнем. Затем она обозвала Харпера прирожденным лгуном за то, что он развлекал маленьких кузенов историями о новобрачной, и приказала ему заткнуться.

Митч вскинул голову.

—И она до сих пор жива?

Щеки Роз пламенели от гнева, но реплика Митча вызвала у нее улыбку.

—Она и прежде балансировала на грани, поскольку постоянно критиковала то, как я выполняю свои родительские обязанности и как веду дом, а также осуждала мой образ жизни и иногда мой нравственный облик. Но я никому не позволю на моей земле нападать на моих детей! И как бы мне ни хотелось убить кузину Кларисс, я понимала, что отрешение от Харпер-хауса будет для нее гораздо более страшным наказанием.

—Как я, кажется, уже упоминал, вы крепкий орешек. Мне это нравится.

—Хорошо, потому что мне уже поздно меняться. В общем, выметаясь из дома, она прокляла меня и сказала, что в черный день Харпер-хаус попал в мои загребущие кривые руки.

—Завтра же напишу ей.

—Только не проболтайтесь, что работаете на меня.

—Она запросто сможет это выяснить.

—Да, верно, но чем меньше вы будете упоминать обо мне, тем лучше. Что-нибудь еще?

—Разве что удивление относительно того, как вы умудряетесь выглядеть ослепительно после длинного рабочего дня. А больше ничего на ум не приходит...

Роз помолчала пару секунд, потом кивнула.

—Вы не собираетесь об этом говорить.

—О чем?

—О вчерашнем визите моего сына.

—А... — поскольку Роз специально следила, она заметила удивление, промелькнувшее на его лице. Затем Митч взял очки, которые снял чуть раньше, и принялся протирать их краем фуфайки. — Он вам сказал?

—Да. Харпер злился, поэтому поступил опрометчиво.

—Вроде как схватил газонокосилку вместо сучкорезов.

Роз не выдержала и рассмеялась.

—Примерно так. Мы оба ужасно взрывные, поэтому изо всех сил стараемся держать себя в руках. Не всегда получается... Примите мои извинения за его поведение.

—Не могу.

Он редко видел ее такой огорченной.

—Митч, я понимаю, Харпер перешел все границы, но он молод и...

—Вы не поняли. Я не могу принять извинения, так как извиняться не за что. Ни вам, ни ему. Он заботился о вас.

—Я не нуждаюсь в заботе и не хочу ее.

—Может, и так, но тот, кто вас любит, попыток не оставит. Мы все обсудили и пришли к взаимопониманию. Инцидент исчерпан.

—И никаких подробностей вы мне сообщать не собираетесь.

—Это наше с ним личное дело.

—Мужской кодекс чести.

—Вы же не собирались рассказывать мне о последней неприятности.

Роз подумала о звонке из Нью-Йорка и тут же постаралась забыть о нем.

—Нечего рассказывать. Я справляюсь.

—Что-то еще случилось после вчерашнего. Вы обычно сдерживаетесь, но я, похоже, застал вас врасплох. Что именно?

—Еще одна досадная неприятность, с которой я уже разобралась. Ничего важного. Вернее, я не позволю этому стать важным. Если я приму сию мерзость близко к сердцу, то стану жертвой, а он победителем. Я не буду его жертвой! Я никогда не была жертвой и начинать не собираюсь.