Черная стая
Шрифт:
– - Вы видите здесь Штирха?
– - усмехнулся Петр Терентьевич.
– - Я вам хорошее дело предлагаю.
– - Ну, граф?
– - банкомет обернулся к Шемету.
– - Вы все еще намерены играть, надеюсь?
– - Все -- на даму пик, -- утвердительно кивнул Войцех, -- если вы не передумали, сударь.
– - Руте, решительно руте, -- восхищенно прошептал Дашков, когда четвертая дама снова легла налево. Войцех, словно очнувшись ото сна, поглядел на стол. Среди ассигнаций желтел банковский вексель на шесть миллионов, в руках у довольного Петра Терентьевича шуршала подписанная
Новосельцев оперся на стол, потухший взгляд его блуждал, не находя на чем остановиться, распустившиеся губы дрожали, в уголке рта поблескивала слюна. Войцех взглянул на него пристально и увидел перед собой мертвеца.
– - Я был прав, сударь, -- твердым голосом произнес он, -- мне не следовало сегодня играть. Да и вам тоже.
Он развернулся и быстрым шагом направился к выходу из залы, оставив выигрыш нетронутым на зеленом сукне.
– - Шемет!
– - закричал Дашков, бросившийся за ним вдогонку.
– - Ты обезумел!
– - Возможно, -- улыбнулся Войцех, -- но в жизни есть гораздо более важные вещи, чем деньги, а Фортуна -- капризная возлюбленная. Я, пожалуй, оставлю ей возможность проявить свою благосклонность как-нибудь иначе.
* -- Общий смысл закона больших чисел -- совместное действие большого числа одинаковых и независимых случайных факторов приводит к результату, в пределе не зависящему от случая.
* -- Соник -- вторая карта в колоде.
Домик на Крестовском
Развалившись в кресле и устроив ноги в ботиках на обширном столе, заваленном книгами и бумагами, Войцех в задумчивости перебирал приглашения на сегодняшний вечер. Он, собственно, намеревался ответить на все отказом, со всей возможной вежливостью сославшись на непреодолимой силы обстоятельства, но баронесса фон Клюгге, его нынешняя пассия, прислала ему записочку, где в самых резких выражениях сетовала на не вовремя захворавшую тетушку, потребовавшую ее присутствия у своего скорбного одра. Он уж совсем было решил, что поедет туда, где его рады видеть и без приглашения, -- на дружескую пирушку в Царское Село, когда слуга доложил о приходе поручика Сенина, его сотоварища по бессрочному отпуску из Лейб-гусарского полка.
– - Проси, проси, -- встрепенулся Шемет, -- да шампанского вели подать, у гостя, должно, с дороги в горле пересохло.
Сенин вошел в кабинет, сверкая золотыми галунами новенького алого ментика с черной бобровой опушкой и белозубой улыбкой из-под лихо закрученных темных усов -- предмета легкой зависти Шемета, все еще безуспешно пытающегося придать своему золотистому пушку бравый гусарский вид.
– - А я к тебе с просьбой, корнет, -- с места в карьер начал Сенин, отдавая должное благородному напитку, -- прими приглашение.
Он протянул Шемету плотный конверт без вензелей и печатей.
– - Кто такая эта Прасковья Федоровна?
– - изумился Войцех, проглядев послание.
– - Мы, кажется, незнакомы.
– - Князь Вирский снимает для нее прелестный домик на Крестовском, --
– - Ты же знаешь, -- нахмурился Войцех, -- игра меня больше не прельщает. Езжай сам.
– - В том-то и дело, что я туда ехать не намерен, -- подмигнул Сенин, -- я собираюсь преподнести княгине новое средство от одолевшей ее мигрени, и мне нужно убедить ее, что супруг не помешает лечению.
– - Вряд ли он вернется оттуда слишком рано, -- резонно заметил Войцех, -- ты можешь сказать княгине...
– - Шемет!
– - фыркнул Сенин.
– - Не философствуй. Просто исполни мою просьбу, тебе же не трудно.
– - Трудно, -- ухмыльнулся Войцех, -- очень. Но чего не сделаешь ради друга.
Домик и вправду был прелестный, хоть и слегка обветшавший. Войцех с трудом отыскал коновязь в темном дворике, обсаженном со стороны улочки старыми липами -- задерживаться долго он был не намерен и на извозчиков полагаться не решился.
В тесноватой зале, освещенной вполовину горевшей люстрой, собралось небольшое, но пестрое общество. Князь учтиво встретил юного графа, представил его нескольким сановным гостям и вернулся к зеленому столу, где игра шла под стать этому дому -- с приличием дозволенного обществом порока. Войцех поставил сто рублей, проиграл, к своему облегчению, и, сочтя долг перед хозяином исполненным, приналег на дурное шампанское, разглядывая гостей.
Хозяйку, сидевшую в уголке возле печи, он приметил не сразу. Она была красива, хотя и не во вкусе Шемета. Высокая грудь, подчеркнутая скрещенной на лифе голубого атласного платья кружевной косынкой, белокурые волосы, уложенные по-девичьи, большие полупрозрачные голубые глаза, прелестный маленький рот. На ее хорошеньком личике словно застыло выражение легкого удивления и стыдливого смущения. Прасковье Федоровне было никак не больше семнадцати лет, и ее юная свежесть показалась Шемету особенно неприличной в этой заполненной увлеченными игрой мужчинами зале.
Ее присутствие украшало прием, как если бы Вирский выставлял напоказ недавно купленную редкую китайскую вазу. Пожалуй, от самых скабрезных шуток и анекдотов собравшихся оно удерживало. Но скользящие по ней оценивающие взгляды казались Войцеху отвратительнее самых гнусных оскорблений, высказанных вслух. Сочувствия он к Прасковье Федоровне, впрочем, не испытывал. Лишь легкую жалость с оттенком брезгливости. Он пожалел, что пришел, но, верный данному слову, решил остаться, хотя бы до трех часов пополуночи.
– - Скучаете, граф?
– - к Войцеху подошел Михаил Чигринский, молодой дипломат, недавно вернувшийся из Венеции.
– - Изучаю нравы, -- улыбнулся Шемет, пожимая протянутую руку как спасительную соломинку, -- точнее, их упадок.
– - Помилуйте, граф!
– - с деланым удивлением отозвался Чигринский.
– - Слухами о ваших успехах у дам земля полнится. Вам ли осуждать современный разврат?
– - Разврат -- это связь с женщиной, которая тебя не хочет, -- ответил Шемет. Шампанское ударило ему в голову, вызвав прилив неожиданной откровенности.