Чёрная трава
Шрифт:
– Вот и приехали, – озадаченно покачав головой, выдохнула Шикша.
Вернувшись в комнату, Шикша поняла, что снова пить отвар нет смысла: скоро солнце встанет и начнётся поучительная суета, когда мастера на всякий лад будут вдалбливать в головы, что, например, зверобой нельзя заваривать вместе с пустырником, а опахивание совершается только бабами.
Если бы не поучения, Шикша не знала, чем бы в настоящем занималась, кем была, под каким кустом искала бы и себя, и свою честь.
– Опять поднималась, всё не успокоится, – услышала Шикша шёпот.
– Да ну её, сколько можно…
Соседки замолчали, глянули косо да вновь стали собираться на занятия: штаны, рубаха, шерстяная накидка и сапоги – потому что под горой, в непосредственной близости с камнем было промозгло и сыро. На рубахе по горлу и вокруг рукавов были чёрными нитками вышиты обережные знаки. И Шикше казалось, что именно смерть родных и тот пепел, та чернота определили её к ритуальникам, у которых чёрный цвет основной – и для напоминания, и чтобы она не смогла найти успокоения.
– Квохчут, да всё никак не снесутся, – громко произнесла Казя, и обладательницы двух говорливых языков торопливо выскочили из комнаты, словно побоялись, что их сглазят. – Ша, ну всё, не вешай нос. Эти клуши ничего не понимают…
– Почему сны до сих пор приходят? Почему не заканчиваются? – выпалила Шикша, замерев с рубахой в руках. В одной сорочке стоять зябко, но быть в трезвом уме хотелось больше, а настой из вороники и башмачка надолго мутили голову и явь.
– Тут может быть много причин: твои родные так пытаются с тобой говорить и хотят что-то тебе рассказать или предупредить, может, желают наставить или свести с ума… – Шикша испуганно глянула на Казю, отчего та торопливо затараторила. – Но вообще я думаю, что ты сама себя загоняешь в эти сны, сама зовёшь их.
– Это как? – не поняла Шикша, натягивая рубаху, чёрными пальцами подвязываясь поясом.
– Ты упрекаешь себя в их смерти, хотя виноваты кочевники. Которые, кстати, расправились не только с твоей деревней, – Казя уже направилась на выход, но Шикша не торопилась следом. Она знала, что в подгорье были и другие беженцы, которые потеряли не только кров, но и любимых. Но кошмары приходили как будто единственно к Шикше. – Ты и сама знаешь, что…
– Знаю я, всё знаю, – раздражённо отозвалась Шикша, хватая накидку. – Но от этого не легче. И тем более не понятнее.
Хоть Казя и была вся маленькой, тихонькой, даже какой-то прозрачной с этой её светлой косой и выцветшими бровями, серыми глазами, что смотрели как из-под воды, но она всегда умудрялись всё видеть и замечать, а потом говорить такое, от чего просыпалось раздражение.
Казя кивнула, и пыл Шикши чуть поутих, вобрался внутрь, улёгся дальше спать, ждать, когда кто-то зацепит его, растормошит.
*
– Гагат также называют чёрным ясписом. В наших местах его нет, но камни до нас доходят с юга. Или с востока – да-да, там тоже есть жизнь, – усмехнулась мастер-ритуальник Даис, которая как раз и была с тех земель. – Кроме того, что гагат защищает от недоброго глаза, от враждебно настроенной нечисти, камень также при должной подготовки поможет стать невидимым. Но отдавая свои силы, он истончается и в итоге исчезает. Происходит всё быстро, и тут надо учитывать соразмерность: время и вес камня.
– А как это отразится на окудниках? – уточнила Казя, сидящая рядом с Шикшей.
Скамьи располагались в полукруг, в середине комнаты стояла Даис и ведала им всё, что сама знала, за ней же были столы с утварью, необходимой для практики.
– Это очень хороший и своевременный вопрос, потому как я вижу, что во взглядах некоторых из вас заблестели искорки озорства. Что же случится с окудником, который пользовал гагат, чтобы запрятаться, стать невидимым? – Даис загадочно развела ладони в разные стороны. Она соединила руки, отчего начала походить на сказочницу. Губы её чуть подрагивали в ожидании дальнейших слов: – Некоторые окудники под долгим воздействием камня исчезали навсегда, бесследно. Другие терялись в тенях, становились тёмными пятнами в истории ведовства. Третьи лишались чего-то важного за время невидимости. Четвёртые удачно возвращались, не почувствовав ничего такого, чего можно было бы опасаться. У каждого знакомство с камнем было особенным, неповторимым. Поэтому пользовать ли его силы – решать только окуднику: испытывать ли свою удачу или же дело того не стоит.
В комнате ненадолго воцарилось молчание, тихое и тяжёлое.
– Что ж, теперь поднимайтесь, испробуете это всё на своей шкуре, – весело проговорила Даис, поправляя чёрную ленту на лбу.
– А вдруг с нами что случится? – кто-то тихонько проговорил позади, скрипнула скамья. Сбоку то ли недовольно, то ли испуганно выдохнула Казя.
– Камни небольшие, вам хватит их на пару мгновений, чтобы почувствовать силу гагата, чтобы понять, каково это и что с этим можно сделать в дальнейшем. Ничего с вами не случится, – ответила Даис и махнула рукой. Шикше подобное мановение показалось небрежным, но она не могла не согласиться, что опасаться кусочек камня – глупо. – За мной.
Даис развернулась к столам, на которых местами виднелись прожжённые выемки: даже самое крепкое дерево не может противостоять силе камня.
– Такие камушки, – Даис взяла из миски необработанный гагат размером с четверть ногтя и подняла его к узким, чёрным глазам, – могут вставлять в кольца, используя невидимость в нужные моменты. Но чаще это и больно – металл может оплавиться прямо на пальце, и расточительно – металл может и не оплавиться, и тогда придётся избавиться от оправы. Хотя да, можно переплавить её в новое кольцо. Но тут стоит учесть, что металл так же мог впитать в себя силу гагата, и тогда получится такая смесь, которая больше покалечит, чем поможет.
– Жуть, – высказался девичий голос за плечом Шикши.
– Жуть? Возможно, немного, – начала задумчиво Даис. – Но эта жуть может стоить кому-то жизни. Да, при этом вы потеряете палец или часть своей памяти, но жизнь-то и силы останутся при вас. А значит, у вас будет случай что-то исправить, изменить или доделать.
Одиннадцать человек вокруг закивали, одобряя и соглашаясь. Шикша чуть слышно хмыкнула, понимая, что да, всё может быть. И во время опасности сохранить свою жизнь окажется самым важным и нужным поступком. Что бы тебе это ни стоило. Особенно если учесть, что у тебя остались силы, чтобы исправить…
Шикша нахмурилась внезапной мысли: но что можно было исправить?..
Дверь резко распахнулась и глухо ударилась о каменную стену. В комнату зашёл Каша – второй после Хозяйки Медной горы, которая и начала обучать окудников в подгорье. Каша был худым и высоким, бледным и как будто… мёртвым. Но, наверно, поживи с его под горой, выходя под солнце по необходимости, и не так ещё будешь выглядеть. Да вот при этом никто точно не знал ни сколько ему лет, ни откуда он, ни чем занимался раньше.