Чёрная трава
Шрифт:
Каша склонил голову, приветствуя всех, и негромко проговорил:
– Сбор всех в передней, важные вести.
Встревоженный ропот сопроводил уходящего Кашу.
– Что могло случиться? – Казя дотронулась до ладони Шикши, и та от неожиданности отдёрнула её, сама отстранилась, боясь, что её грязь перейдёт на другого человека.
– Может, – торопливо отговорилась Шикша, чтобы не казаться чудачкой, – хотят начать подготовку к Весеннему Равноденствию.
– Хм, не рановато ли? – нахмурилась Казя, спокойно идя рядом. И ничего не сказала по поводу дёрганий. Шикша почувствовала облегчённое покалывание на кончиках пальцев.
Шикша только и пожала плечами, не зная, как поддержать этот разговор.
В передней уже собрался народ: оборотни разных возрастов сбились в кучу, словно стая волков. Хотя среди них были и не только волки. Ритуальники и стихийники между собой ладили, но всё равно в каждой из компании находились те, кто считал себя выше и важнее.
В центре стоял Каша и осматривал каждого, кто входил в просторную комнату, удобно обставленную мягкими стульями, скамьями и столами, на которых виднелись и игры, и старые книги, и нарисованные карты страны. Шикша нахмурилась, заметив карты. И подняв взгляд, она встретилась с тускло-серыми, словно безжизненными глазами Каши, который её внимательно осматривал.
Шикша знала, что взгляд её чёрных, пронзительных, как говаривала мама, глаз мало кто выносил, каждый отворачивался первым, будто она иглами сосны им угрожала. Поэтому она ожидала, что Каша отвернётся, но он всё смотрел. Настороженно и долго. Шикша даже успела удивиться, почему это он не глядит на тех, кто идёт позади. Она краем глаза заметила движение Кази, которое было медленным и плавным, будто она муха, застрявшая в сиропе. Шикша испуганно вдохнула и прервала гляделки, обернулась. И в тот же миг в уши проник гомон переговаривающихся, смех и удивлённые возгласы. Перед глазами замелькали тела и руки. Когда же Шикша вновь глянула на Кашу, тот смотрел куда-то за неё, дальше, словно потерял интерес.
Шикша нервно фыркнула.
– Почему на столах карты? – сама у себя спросила, но увлечённая Казя решила ответить.
– Ты что, совсем не слушаешь, что происходит вокруг? – Казя крутила головой рьяно, словно выискивающая добычу сова. – Поговаривают про кочевников. Вероятно, они опять что-то натворили.
Ступни у Шикши похолодели, даже как будто по спине кто-то провёл ледяной рукой. Дыхнуло стужей и смертью, хотя нынче стояла уверенная, свежая весна.
Каша распрямил плечи и окинул взглядом собравшихся, которые по мере продвижения взора мастера, выжидательно и робко затихали.
– Утро омрачилось недобрыми вестями, которые не касаются нас прямо, но точно зацепят отголосками зла. Да, как вы знаете, кочевники вновь оживились, упорно следуя за своей целью и совсем не считаясь с чужими землями и чужими жизнями, – Каша ненадолго замолчал, опуская взгляд, будто давая всем время на осознание. Кто-то всхлипнул, кто-то, соглашаясь, качал головой, кто-то держал ладонь у рта, словно боялся, что неверие и боль выберутся наружу и заразят всех вокруг. – И на днях… на днях кочевники разорили Переяславское княжество.
Мгновение тишины. Благодатной, ещё совсем не осознающей, что случилось дикое, разрушающее несчастье, которое несёт страх, несправедливость и такую боль, что только валериана, мята и башмачок разом смогут заглушить её. Да и то не полностью.
Мгновение тишины и… комната взорвалась разномастными звуками. Одни возмущённо кричали о жестокости и несправедливости богов. Вторые ошалело осматривали карты и друг друга, словно не веря в происходящее. Третьи ругали и костили кочевников, предлагая их проклясть, чтобы не повадно было. У других же хватило сил только на тихонько поплакать, но и они не держали в себе переживание.
И только Шикша поражённо замерла, не зная, как реагировать. Перед глазами замелькала чернота и пепел, в ушах надрывно запищало, в ноздри забился огненный смрад, и Шикша зафыркала, что недовольная резким запахом собака, замотала головой, пытаясь вышибить из памяти мелькающие кости, почерневшие балки…
– Тише ты, – кто-то шикнул под самым ухом и схватил Шикшу за руку, останавливая, когда она начала заваливаться вперёд, поближе к спасительному прохладному полу. – Что с ней?
– Как обычно, – приглушённо ответила Казя, которая вроде как держала Шикшу за другой локоть.
– Понятно, помоги довести её до скамьи.
Шикшу повели в сторону. Стало чуть легче и свободней дышать.
– Сидите, я скоро, – всё тот же голос. Знакомый. Шикша нахмурилась, всматриваясь в удаляющуюся широкую спину.
– Наклони голову, вот так, – Казя надавали Шикше на затылок, опуская лоб к коленям. – Дыши глубже. И ради богов, не вой, что ли. Всех перепугала. Даже оборотни всполошились.
Она выла? Шикша попыталась нащупать голос, найти себя, и поняла, что и правда воет, немного постанывая и покачиваясь, как когда-то потерявшая всех детей и не выдержавшая такого удара Агнешка из Хотян. Никто тогда не удивился, что она утопилась и продолжила голосить уже мавкой.
– Вот, попей.
По плечу кто-то неуверенно провёл тёплой ладонью, обращая внимание на себя. Шикша подняла голову и наткнулась на кружку, от которой веяло свежестью и утешением.
– Там немного зверобоя, для лёгкого покоя, – Вук приподнял брови, как бы намекая, что ничего плохого не желает.
И первое мгновение Шикша хотела вырвать напиток из его рук, насыпать туда чёрного пепла смолотого сушёного башмачка, который всегда носила при себе, но сдержалась.
Она протянула трясущиеся пальцы к прохладному дереву и обхватила кружку. Чуть горьковатый зверобой вначале заставил скривиться, но почти сразу стук сердца перестал отдаваться в голове, и навязчивый писк понемногу затих, заснул. Но Шикша чувствовала, что одно неверное движение и всё вернётся, возвратится, что это лёгкая бурда не подавила черноту внутри, а лишь притупила её.
– Благодарю, – шепнула Шикша.
Тёплые пальцы Вука мазнули по её прохладным: он забрал кружку. Нахмурился. Шикша нахмурилась в ответ, словно отражение в реке: что он вообще тут с ними делал? почему помогал и принёс настой?
– Лучше? – серьёзно спросил Вук. Шикша молча кивнула, Казя под боком хмыкнула, будто не соглашаясь. – Вот и хорошо. Пойду тогда к… своим.
Вук мотнул головой в сторону стола почти в углу, вкруг которого стояли часть подмастерьев. В комнате же почитай никого не осталось.