Черная тропа
Шрифт:
— А директор, как объясняет директор?
— Ничего он не объясняет. Говорит, может, прокручивали, а может, и не прокручивали. В его суждениях есть странность, товарищ полковник.
— Странность?
— Невнятно и даже странно отвечает на вопросы следствия.
— Уголовное дело возбудили?
— Конечно, все по закону. Мы договорились с прокурором города: уголовное дело возбудил следователь прокуратуры, он же будет вести допросы обвиняемых и свидетелей.
Из-за стола поднялся Романкин:
— Товарищ полковник, мы сегодня изучим всю документацию завода, а следователь запротоколирует первые показания. Затем составим единый план оперативно-следственной
— Согласен. Только в плане предусмотрите всю техническую сторону вопроса. Надо исследовать все детали, относящиеся к состоянию оборудования цеха и соблюдению правил безопасности. Второе: противопожарное состояние цеха. Третье: наличие умысла и в связи с этим возможности его практического осуществления. Уязвимые места в цехе и возможность доступа в цех подозрительных лиц. — Полковник встал, зашагал по кабинету. — Особое внимание обратите на нашу специальную работу. Прокурор пусть ведет уголовное дело, но мы с вами должны представить проблему в целом — не только в ее уголовном аспекте, но и в политическом. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Так точно, товарищ полковник! — ответил Романкин.
— Хорошо. Наряду с общим планом оперативно-следственной работы надо еще во всех деталях продумать и наш план, учитывающий нашу специфику.
— Безусловно, товарищ полковник, мы имеем это в виду.
— Вот и прекрасно. Действуйте, а я пойду познакомлюсь с материалами следствия. Чем там уже располагает прокурор?
...Прокурор города Хиневич сидел за столом в таком же маленьком кабинете, только в другом конце здания. Сидел он прямо и только указательными пальцами обеих рук упирался в видавший виды конторский столик. Из-под пиджака виднелись белоснежные манжеты. Сбоку стола сидел следователь с худощавым бледным лицом и взъерошенными светлыми волосами. Сухие руки с длинными пальцами привычно орудовали автоматической ручкой. На потертой военной гимнастерке, со следами недавно снятых погон, желтели нашивки о ранении. Отчисленный из армии по болезни военный следователь Ивашкевич вернулся в свой родной город тотчас же после освобождения его от немецко-фашистских захватчиков и стал работать в городской прокуратуре.
Приход полковника был для обоих неожиданностью.
— О! Товарищ Романенко! Какими ветрами! — Прокурор поднялся навстречу. Они были знакомы: неоднократно встречались на областных совещаниях.
— Ваши неприятности заставили двинуться в путь!
— А я сказал областному прокурору, чтобы никого не присылали: сам разберусь.
— У меня в этом нет сомнений!
— А это мой следователь, знакомьтесь, — энергичным жестом указал прокурор на Ивашкевича.
Полковник из выступлений на совещаниях знал, что прокурор несколько заносчив и хвастлив. Поэтому от его слуха не ускользнуло «мой следователь», «сам разберусь».
— Ну, и чем же следователь порадует нас? — спросил полковник, — пожав руку Ивашкевичу.
— Кое-что уже есть...
— Это «кое-что» не так уж маловажно, товарищ полковник, — вмешался прокурор. — Картина вырисовывается не в пользу руководства завода. В цехе не было порядка. Со взрывчаткой обращались, как с песком. Сплошные неисправности в оборудовании. В общем, я имею уже достаточно оснований, чтобы принять решение о руководстве завода...
Снова полковник отметил про себя прокурорское «я», но тут же его внимание привлек скрип входной двери. В кабинет вошла девушка. В стеганке, повязанная платком, в мужских кирзовых сапогах.
— К прокурору я... Вот повестка...
— Захарина?
— Да, Захарина...
— Эта девушка, товарищ полковник, должна нам интересное рассказать.... Верно, Захарина?
— А шо я таке знаю?.. — Девушка пожала плечами.
— Сначала садись, пожалуйста!
— Не барыня, постою. — Скрестив руки на груди, вошедшая выставила вперед грязный большой сапог. Может, эта решительная, независимая поза заставила прокурора сразу перейти на «вы».
— Вы, кажется, последней ушли из цеха?
— Ну, последняя, так шо?
— Расскажите, пожалуйста, что вы видели в цехе перед уходом?
— А шо я там могла видеть?
— Ну, обстановка, понимаете... Для нас это очень важно.
— Обстановка? А яка там обстановка? Вторая смена, как и всегда, работала. Вечером пришел директор, пошушукался з нашим мастером и ушел. Потом пришел механик завода и остановил работу. Все девчата сразу ушли. А я наводила порядок на своем рабочем месте. Потом вышла из цеха, сделала несколько шагов, как меня ослепило огнем. А очнулась уже в больнице. Вот и все!
— Мы сделали хронометраж. С момента выхода Захариной из цеха до места, где ее настиг взрыв, прошло ровно полторы минуты, — многозначительно сказал прокурор.
— Понимаю. Очень важно установить, что же было в цехе до взрыва, — сказал полковник.
— И единственный свидетель этого — Захарина. — И, обращаясь к девушке, попросил: — Рассказывайте все, что помните.
— Я уже все сказала.
— А кто оставался в цехе?
— Начальник цеха и три слесаря,
— Что они делали?
— Слесари возились у шнековых аппаратов. Начальник цеха что-то писал.
— Может быть, вы заметили что-нибудь необычное в их поведении?
— А шо може буты необычного?
— Ну, скажем, суетились, волновались, возможно, проявляли растерянность?
— Ничего такого не було.
— Ну, а может, пожар?
— Та вы шо? Який там пожар! Не було цього, — девушка обиженно отвернулась. — Ще питати будете?
— Пожалуй, все. И за это спасибо. Очень ценные сведения вы нам сообщили, — сказал прокурор и снова уселся, указательными пальцами опершись на стол.
— Та шо там я таке сказала?
— Спасибо. Очень хорошо сказали. — Полковник подошел к Захариной, взял ее за локоть. — Разрешите задать еще один вопрос? Что говорят люди о взрыве?
— Люди? Разное говорят.
— Ну, а все же?
— Говорят про шпионов, а больше начальство ругают.
— Про шпионов тоже говорят?
— Ще як! Дид Свирыд даже, сам бачив, як спускались парашютисты биля самого завода.
— Кто такой этот дид?
— Сторожуе в ночь коло заводского ларька...
Захарина ушла. В комнате воцарилась тишина. Следователь пересматривал ранее составленные списки инженерно-технического персонала, выбирал, кого еще допросить. Прокурор посматривал на часы, видимо думал об обеде. А полковника волновало сказанное девушкой о шпионах. Он уже успел и раньше наслушаться о том, как эти шпионы «спускались на парашютах». Все это выглядело наивно и неправдоподобно. И все же возможность умышленного взрыва цеха он исключить не мог. Если предположить, что взрыв явился только результатом технических неполадок в цехе, то ему, полковнику госбезопасности, здесь делать нечего. Пусть прокурор сам разбирается и определяет виновных. Но пока не было материалов, дающих основание для таких выводов.