Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
— А он под чарами…- закончила Дидима, понимая все безвыходность положения брата.
— Я не знаю, как быть…- признался Аро.
— Дай ей время, Аро. Может, она восстановит связь. Я пойду и расскажу все свите и семье, — сказала Дидима, — Остальные не должны знать.
— Да, иди…- сказал Аро, — И…прости меня за то, как я поступил с Ней.
— Ты должен просить прощения не у меня, а у Нее. Ты поступил ужасно, и я не буду скрывать того, что я осуждаю тебя.
— Ты правильно делаешь, — ответил он и через паузу сказал, — Иди. Оставь меня, пожалуйста.
Дидима,
Аро вновь остался один на один со своими демонами.
Со своим главным демоном.
С самим собой…
***
Прошел месяц. Начало апреля. Иордания. Петра. Замок рода Эйлинендж.
— А сейчас мы пойдем гулять, милый, — тепло обращаясь к подросшему за этот месяц сыну, сказала Нагайна, — Только оденем носочки и пойдем.
— Ма, — вякнул Эрик и улыбнулся так по-детски, так невинно, что сердце девушки облилось нежностью и великой любовью к этому, пока что, маленькому существу, — Цвет!
— Конечно, сейчас как раз расцвели твои любимые ирисы, — сказала Нагайна, беря сына на руки, — Мы пойдем и посидим у прекрасных клумб, обещаю, — Нагайна поцеловала маленького мальчика в макушку и вышла с ним из величественного здания в великолепный сад, который по своим размерам больше походил на очень ухоженный лес. По бокам дорожки, по которой шла хозяйка поместья, протекали небольшие ручьи, ведущие вдаль и впадающие в прекрасное озеро средних размеров, что было чуть дальше.
Нагайна шла по этим местам и вспоминала свое детство. Конечно, те деревья, что росли, когда ей было два-три года, уже давно исчезли, но вместо них выросли новые, того же вида, поэтому сад почти не изменился внешне с тех времен — Нагайна тщательно следила за тем, что бы все было так, как было еще до ее рождения.
Эрик смотрел на окружающую его природу чистыми небесными глазами и иногда смеялся от радости, вызывая на лице матери счастливую улыбку. Мальчик тыкал пальцем во всевозможные необычные растения и радостно взвизгивал, если видел пробегающего мимо олененка или же птицу с невероятно красивым оперением.
Да, тут жили и животные.
Как когда-то Нагайна сказала Эдварду Каллену, что они все были священны.
И относились к Нагайне, как к матери, ведь создала их она.
Тут были и благородные олени, и птицы, поражающие своим щебетанием, пением, окраской и поведением, змеи, кошки, ящерицы; в озере жили красивые рыбы, не говоря уже о том, какое количество различных редких насекомых жило здесь — от бабочек до кузнечиков, от божьих коровок до великолепных пчел и шмелей, что собирали пыльцу с душистых растений, которых было здесь великое множество.
Нагайна любила это место. Оно было пропитано теплейшими воспоминаниями о детстве и помогало хоть на несколько минут забыть о других воспоминаниях, где она была счастлива не меньше, чем в три года, а, наверное, даже больше.
Италия.
Вольтерра.
Аро.
Эти три слова, готовые морально убить ее в ту же секунду, когда они были произнесены.
Нагайна
Ведь, когда Эрик засыпал, она опять становилась одна, и эта боль накрывала ее с головой, не оставляя возможности на вдох, выдох или же выживание.
Нагайна гладила сына по голове, и он, нежась в ее объятиях, аккуратно прикоснулся к ирисам, но не срывал их, ведь мама объяснила ему, что срывать цветы нельзя, и маленький Эрик это понял.
Он неуверенно встал на ноги, но тут же упал, но Нагайна подхватила его на руки.
Эрик хочет пойти?
Он делает первые шаги?
Нагайна счастливо улыбнулась и увидела, что Эрик настойчиво попытался встать еще раз.
В этот раз он крепко расставил ножки, уверенно опершись стопой о землю, и по-детски, неуверенно сделал несколько шагов вперед.
Нагайна радостно рассмеялась от увиденного, легко обогнав Эрика, присела на колени в нескольких шагах от сына и мягко сказала:
— Эрик, милый, иди ко мне, — она распахнула объятия, — Давай.
Мальчик серьезно посмотрел себе под ноги и, неожиданно улыбнувшись, маленькими шажками пошел к маме, раскинув ручки в сторону, и, пройдя отведенное ему расстояние, дошел до девушки, плюхнувшись в ее нежные объятия.
— Ма, — улыбнулся он, — Есё.
— Конечно, — мягко ответила она и, опять отошла от Эрика, радостно улыбнувшись тому, как он снова уверенно встал на ноги и потопал к ней.
Он сильный…
Сильный, да…
Сильный, как Он…
На глаза Нагайны невольно навернулись слезы, но она быстро смахнула их, вновь переведя взгляд на сына и улыбнулась сквозь пелену едкой солоноватой жидкости.
Ее единственная отрада, которой являлся Эрик, также напоминала о Нём.
Всё напоминало о Нём.
— Тише, — одними губами скомандовала Нагайна себе, — Потом…
Эрик уже увереннее подошел к Нагайне и рассмеялся заливистым детским смехом, упав в заботливые руки матери.
Нагайна улыбнулась и прижила его к себе, целуя его макушку, пахнущую пряным медом.
Эрик маленькими ручками обнимал ее, обхватывая ее шею.
Она целовала его, нежно сжимая сына в объятиях, и улыбалась.
Улыбалась.
Ветер неожиданно принес аромат шоколада и корицы на солнечную поляну.
Нагайна замерла в оцепенении, будто забыв, как дышать. Ей как будто внутривенно стали вводить осколки режущего стекла. Боль пронзила ее, заполняя ее легкие самым родным ароматом, самым нужным и необходимым, но чувствовать его было так же больно, как и не ощущать вовсе.
Нагайна всхлипнула и зажмурила глаза сильнее.
Она обнимала Эрика.
Она обнимала его и улыбалась.
Улыбалась.
Аро.
Она зажмурилась.
Его руки.
Он открыла глаза.
Его шепот.
Она снова зажмурилась и обняла сына сильнее, погладив по голове.
Она улыбалась, закусив от отчаяния губу.
Аро.
Улыбалась будто назло этой болезненной пустоте внутри нее, которая хоть и была, казалось бы, ничем, давила своим нестерпимым отчаянием.