Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
На спидометре уже было сто пятьдесят километров в час.
Аро сильнее обхватил руль.
Солнце нещадно опаляло дорогу, но Аро было все равно.
Он ехал.
Ехал в Прованс, в особняк, что все равно сейчас пустовал.
Он ехал.
Ехал туда, где нет её.
Ехал в никуда.
***
Нагайна зашла в комнату сына. Эрик сладко спал, обхватив маленькими ручками мягкую подушку. Нагайна улыбнулась при виде столь милой картины и аккуратно, нежно прикоснулась к тепловатой щеке
Ее маленький Эрик, который не знал одиночества.
Не знал одиночества, благодаря ей.
Маленький Эрик…
Ему же еще предстоит узнать то, кто он на самом деле, почему они с мамой живут в пустыне, но вокруг их замка лес; ему еще предстоит узнать, кто его отец…и где его отец…
Нагайну передернуло от этих мыслей, и она оторвала руку от бархатной щеки сына.
Нельзя об этом думать.
Но душа отчаянно болела от всепоглощающей свинцовой пустоты.
Нагайна не находила себе места.
Хотелось убежать, скрыться, улететь, потеряв свой собственный след.
Нагайна закрыла лицо руками и присела на широкий подоконник огромного окна.
Май. Май в Иордании…
Первое мая…
Годовщина.
Эта годовщина.
Нагайну вдруг пронзила бессмысленная и отчаянная мысль…
Ей захотелось в Прованс.
Безумно и невероятно, наверное, но это желание поглотило ее разум и душу, и она уже не могла ничего с собой поделать.
Но какой смысл ехать в этот особняк, что сейчас все равно пустовал?
Нагайна не знала ответа, но ничего поделать не могла.
Она хотела в Прованс.
Еще раз посмотрев на крепко и мирно спящего сына, Нагайна прикрыла глаза и, задержав дыхание, телепортировалась в их с Аро особняк в Провансе, оказавшись прямо на мраморных ступеньках широкой лестницы.
Все было нетронутым. И эти стены, и эти лепнины… И чистота белоснежного мрамора, и позолота перилл. Все казалось таким же, каким было прежде, но все же чего-то не хватало.
Кого-то не хватало.
Не хватало Его.
Ей просто не хватало его.
Здесь так восхитительно пахло лавандой и…Им.
— Как же сильны воспоминания…- одними губами прошептала она и бесшумно прошла по мраморной лестнице на второй этаж роскошного особняка.
Аромат корицы и шоколада чувствовался все ярче, и у Нагайны физически заныло где-то в районе сердца, но это было ничем по сравнению с тем, какая боль была, но, казалось, не ощущалась явно.
Это было ничем по сравнению с тем, что творилось в ее душе.
Нагайна аккуратно и тихо прошла по лестнице и, пройдя немного по коридору, думала войти в главную
Он стоял там.
Аро…
У нее подкосились ноги, и она вцепилась в косяк двери, шокировано распахнув глаза.
Из груди вырвался немой крик.
Она чувствовала, что как будто теряет силы.
Боже мой.
Он здесь…
Из ее глаз невольно полились слезы, но она, поборов всхлипы, бесшумно вытерла их.
Она не хотела, что бы он замечал ее…
Нет…
Нет…
Только бы не кричать!
Аро стоял к ней спиной, но Нагайна и без того чувствовала его глаза.
Боже мой, Боже мой, Боже…
Как так могло получиться?
А она так хотела, что бы он был рядом…
И сейчас вот он, так близко, что она могла бы пройти несколько шагов и коснуться его, но…
Он был далеко.
Он был за стеной, возведенной его же словами в начале марта.
Или же ей просто не хватало силы окликнуть его.
Нагайна стояла в оцепенении и смотрела на него большими рубиновыми глазами, в которых, казалось, в эти мгновения пролетала вся жизнь, увиденная ими.
Аро…
Ей так хотелось произнести его имя вслух, но она подавила в себе это желание, задушив его где-то на кончике языка.
От невысказанного болело тело.
Уже даже физически.
Нагайна так много хотела ему сказать, но вот как сказать ему все это, она не знала.
Она не знала, как смотреть ему в глаза, и как он будет смотреть в глаза ей.
Было слишком больно сделано.
Было слишком больно…
Нагайна завороженно смотрела на него, сознательно оттягивая момент, когда она исчезнет, телепортировавшись обратно в Иорданию. Она понимала, что сделает это. Да…
Она понимала, что не сможет окликнуть его.
Ей не хватит сил произнести его имя вслух.
И ей также не хватит сил сказать все это, даже если она сможет его окликнуть.
Нет…
Не сможет…
Сколько раз она уже стояла за его спиной и не смела произнести и слова?
Уже второй раз…
Тогда, когда она ушла после битвы с румынами она стояла за его спиной на крыше Палаццо дей Приори и молчала.
Ведь она тогда ушла.
Она ушла из его жизни и сейчас, но…
Тогда она ушла по собственной воле.
А в этот раз она была изгнана.
Нагайна простояла в немом оцепенении еще несколько секунд и, подавив в себе невысказанные слова, заставила себя перестать впиваться ногтями в косяк двери и оторвать взгляд от супруга.