Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
— Но нельзя выгонять любимого человека. Нужно мириться с ним, ведь в ссоре жить…больно, — сказал мальчик, отчаянно посмотрев на маму, а та грустно улыбнулась тому…насколько вырос ее сын за время этого непростого, серьезного разговора. Она гордилась им. Ему так мало…лет…но он уже делал такие выводы, размышлял, анализировал, вникал, понимал, слушал.
— Ты прав… Но он такой. Твой отец такой. Но он вернется. И вернет нас. Я знаю, Эрик.
— Я тоже так думаю, ведь мне сегодня приснился этот сон, — серьезно заявил
— Увидишь, милый… — задумчиво сказала Нагайна, — Но, хватит об этом. Давай потом обсудим, если ты захочешь, когда…когда…
— Когда я стану старше, — повторил Эрик слова мамы, сказанные ею раньше, — Я понимаю. Только не забудь.
— Мы ничего не забываем, — ответила Нагайна и обняла сына.
— Спасибо, что рассказала, мама, — сказал мальчик, — И не плачь, — добавил он, почувствовав, что Нагайна слегка дрожит, — Я не хочу, что бы ты плакала. Я буду защищать тебя, и ты всегда будешь улыбаться, мама. Всегда.
Нагайна отстранилась от него и, услышав такие теплые, важные слова из уст маленького сына, улыбнулась сквозь вновь нахлынувшие слезы.
Слезы счастья.
— Давай пойдем купаться, мама, — сказал мальчик и крепче сжал ладони женщины, в которых она все это время держала его руку, — Я знаю, ты любишь купаться.
— Как и ты, милый. Только пойдем в замок, мне нужно взять купальник.
— Конечно, — ответил мальчик и, не отпуская руки матери, пошёл вместе с ней по направлению к замку.
А Нагайна гордилась им… Своим сыном… Гордилась его волей и таким далеко не детским мужеством — понять и принять все то, что она только что ему рассказала. Она так боялась его реакции, думала подождать еще год и пока что не рассказывать.
Но…
Эрик поразил ее…
Да, она гордилась своим сыном.
Истинный Эйлинендж…
Истинный Вольтури…
***
После купания Эрик очень устал, что было естественным. Он почти что валился с ног, поэтому Нагайна просто-напросто взяла его на руки и, телепортировавшись в замок, уложила спать.
Эрик на то благодарно засопел, лишь коснувшись головой подушки.
Нагайна, поцеловав в макушку уснувшего сына, вышла из его комнаты и направилась в свои покои.
Уже был вечер.
Окна роскошной спальни были открыты настежь — теплый воздух врывался в помещение, также как и вечерний влажный аромат, принесший в комнату нотки свежего листа, чуть прохладного ручья и отдаленный шлейф пустыни.
Тюль легко раздувался от дуновения нежного ветерка, и Нагайна, войдя в комнату и вдохнув аромат чистого вечера, что царил в ней, слабо улыбнулась.
Ей хотелось заснуть, но не хотелось спать.
Естественно,
Зарывшись рукой в копну волос и оглядев комнату, Нагайна задержала взгляд на картине супруга, что висела напротив ее кровати. Немного помедлив, девушка сказала еле различимым шепотом:
— Привет, Аро…
Слова растворились в девственной вечерней тишине, ее голос споткнулся о краткость и холод трех букв его имени.
Нагайну передернуло, и она, задержав рубиновый взгляд на полотне еще на несколько мгновений, вошла в ванную комнату.
Нужно было принять душ.
Холодный душ.
Сняв с себя одежду и включив ледяную воду, Нагайна зашла в душевую кабину. Холодные, промораживающие, странно тяжелые капли упали на идеальное тело, и по спине пробежали приятные легкие мурашки.
Нагайна стала тереть себя грубой мочалкой, будто желая содрать с себя кожу, что в априори было невозможно, и даже сама девушка не знала, зачем так яростно пытается с себя что-то смыть.
Именно что-то — Нагайна не знала что.
Но ответ пошел через несколько мгновений, и понимание этого ответа отдало легкой болью в районе мертвого сердца, но эта боль за эти полтора года стала более чем привычной.
Знакомой.
Даже родной.
А ответ был прост — воспоминания…
Да…
— Как же сильны воспоминания, — сказала когда-то Нагайна, оказавшись в особняке в Провансе, почувствовав аромат любимого супруга.
Да, невероятно сильны.
Сильны настолько, что въедаются в кожу до такой степени, что ее хочется содрать.
Нагайна вынырнула из омута своих размышлений и, опомнившись, вышла из душа. Обернув вокруг стройного тела полотенце, девушка вышла из ванной комнаты и оказалась в спальне, в которой все так же слишком восхитительно пахло вечером. Вдохнув свежий запах, Нагайна скинула с себя полотенце и надела легкий халат.
В ее распоряжении была целая ночь.
Ночь, которая теперь теряет всю свою прелесть, ведь рядом нет Его.
Отогнав от себя мысли о муже и слепом одиночестве, Нагайна села в широкое кресло, чуть отстоящее от письменного стола, и задумалась.
Эрик поразил ее сегодня. Поразил своими умными мудрыми глазами и волей, с которой он принял неизбежное.
Свое происхождение.
Сущность матери.
Отца, о котором даже не знал.
Нагайна посмотрела на портрет супруга и сказала: