Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
— Я горжусь им, Аро, — она грустно улыбнулась, — Я верю, когда-нибудь ты тоже будешь гордиться.
Девушка опустила глаза, не имея больше сил держать тяжелый и прямой взгляд супруга, с которым он взирал на нее с полотна.
Даже на картине в нем было что-то потустороннее.
Нагайна закусила губу и, сдерживая слезы, посмотрела на стол.
На нем лежал чуть согнутый лист бумаги со строками, что она написала еще перед тем, как пошла гулять по лесу.
…А тебе никогда не хватит
Нагайна горько усмехнулась и взяла рядом лежащую ручку.
Я бы все равно не ушла. Я бы все равно осталась. Тут. С тобой.
— Я бы осталась, если бы ты только позволил…
Боже, и зачем я пишу, если ты это даже не прочитаешь?
— Я не могу по-другому, — глухо прошептала Нагайна и сглотнула тугой ком в горле.
Лучше бы ты ненавидел меня, чем просто отсутствовал в моей жизни.
— Лучше бы так… — ее шепот растворился в гулкой вечерней тишине.
Я знаю, что-то, что я сейчас пишу, уже ничего не изменит.
Ручка замерла над листом бумаги в легком ожидании.
Я знаю, что уже слишком поздно.
И это «поздно» создали мы оба. Не знаю, почему я обвиняю в исключительно твоей воле и себя… Может, потому что не могу считать виновным лишь тебя.
Твой грех — мой грех.
Так будет всегда, даже если ты не будешь того желать.
Рука Нагайны слегка задрожала, но девушка все равно продолжила писать.
Мелкая дрожь превращалась в крупную.
Та становилась конвульсиями.
Но Нагайне было уже все равно на реакцию своего тела.
Давай улетим. Давай уйдем, пожалуйста, чтобы больше не было боли.
Я больше не хочу стоять за твоей спиной и не сметь издать и звука. У меня больше нет сил натянуто улыбаться и думать о том, нужна ли я тебе.
Нет сил думать о том, что мы обречены.
Боже…давай улетим… Давай забудем этот ад.
Давай улетим и опять почувствуем аромат лавандовых полей.
Давай?
Зачем…
Пожалуйста.
Так лучше…
Давай улетим.
Это же так просто для нас.
Для всесильных существ…
Почему так сложно, Аро?!
Студеная слеза упала на лист, но не задела строк, лишь слегка сморщив бумагу.
Прости меня, даже если уже простил.
За что я прошу прощения у тебя?
За то, что ты изгнал меня.
Прости меня за то, что ты вычеркнул меня и нашего сына из своей жизни.
Прости меня за свою гордыню.
Прости
— Прости… — тихо и невесомо прошептала вампирша и замерла на мгновение, но спустя долю секунды продолжила писать.
Ты был моей душой. Ты и есть моя душа. Моя музыка…
Ты моя слабость и самая большая сила одновременно.
Ты мой голос. Ты — лучшее во мне.
Ты не дал мне упасть. И ты не дал мне уйти. Тогда. Когда я умерла у тебя на руках.
Ты спас меня от Андира.
Ты дал мне узнать, что такое любовь.
Ты дал мне узнать, что такое боль.
По телу пробежал рой мурашек.
Ты мой свет, моя надежда. Ты будешь моей надеждой, даже если отвернешься от меня.
Даже если отвернулся…
Ты моя правда.
Ты моя совесть.
Я слишком люблю тебя, чтобы терять повторно…
— Слишком… Как объяснить тебе это? — прошептала она.
Ты не знаешь, что значишь для меня. Ты не знаешь…
Ты значишь для меня всё…
Твое эго воздвигло такую страшную прочную стену, что я не знаю, как пробиться сквозь. Как достучаться до тебя. Как докричаться. Как дожить…
Я не верю, что ты сможешь забыть меня. Уйти от меня. Вычеркнуть.
Я знаю, что никогда не смогу покинуть тебя. Я твоя. Безвозвратно, полностью, до кончиков пальцев…ты это знаешь…
Я полностью отдалась тебе.
Отдала себя в твое вечное владение.
Вечное.
Меня больше нет.
Есть лишь только твое.
Потому что ты любишь меня.
Я знаю это, несмотря на боль и все остальное.
Нагайна уже не сдерживала слезы — лишь вытирала их платком, что лежал рядом, но не останавливалась.
Она продолжала писать это заведомо не отправленное письмо.
Ты нужен мне этой ночью,
Нужен больше, чем когда-либо.
Нужен, потому что ты мой.
Это ты тоже знаешь не хуже меня.
Нужен, потому что ночь перестала быть ночью без тебя и твоего взгляда.
Без твоего арктического тепла.
Без тебя всего.
Ты мне нужен, потому что я сгораю без тебя.
Я сгораю.
Я рву. Я рвусь на части.
Разве ты не слышишь, как разрывается материя моей души?
Вдруг легкие заполнил аромат шоколада и корицы. Нагайны выронила ручку и замерла, простонав, как раненная, от этой боли, что этот аромат приносил.
Нет…
Нет…
Полтора года, уже должно было стать легче.
Нет, ничего подобного…
Аро…
Нагайна открыла глаза и, через силу сделав глубокий вдох, продолжила писать.