Черная вдова. Ученица Аль Капоне
Шрифт:
– А что, помешали? – хохотнул амбал. – Мужик какой-то новый, а, Марина Викторовна? Как в койке-то, порядок? А то, может, на меня сменяете? Я бы со всей страстью…
– Слушай, Боцман, заткнись, будь добр! – отрезала она. – Иначе хозяину слова твои передам.
Но он не отступал, прижимая ее к сиденью и пытаясь залезть рукой под куртку:
– Зря вы так со мной, я парень ласковый, горячий…
Из-за руля повернулся Череп:
– Остынь. Мастиф предупредил, чтобы не трогал ее никто.
– Ты
– Ах ты, сучка! Думаешь, если у Мастифа в фаворе, можешь делать, что хочешь? Да я тебя сейчас через всю свою бригаду пропущу, а их человек сорок, будет, что детям рассказать. Если встанешь!
– Боцман, это ты зря, – лениво протянул Череп. – Мастифу это не понравится. Придется ответить.
– Отвечу, не бойся! – ощерился тот. – Сука, морду сожгла! Тебе бы так, узнала бы…
– Успокойся, знаю! – огрызнулась Марина, вытирая кровь, текущую из разбитой губы.
Они подъехали к особняку Мастифа в коттеджном поселке «Березовая роща», где их уже встречали, хозяин лично стоял на крыльце, озабоченно глядя на подъехавшие машины. Марина вышла и направилась к нему. Невысокий, суховатый, лысый старик раскинул руки, как будто увидел родню:
– Мариночка, все хорошеете, даже неприлично! – воскликнул он, обнимая ее. Каждый раз после этих объятий у Коваль возникало ощущение, что к ней прикасалась жаба…
Мастиф заметил разбитую губу. Переведя взгляд на Боцмана, уловил и причину. Глаза его сузились, он негромко протянул:
– Что, я как-то плохо объяснил? Кто позволил тебе, урод, касаться своими ручищами этой женщины?
– Мастиф, она мне в морду сигаретой ткнула, – пробормотал Боцман, глядя под ноги.
– А надо было в глаз, гнида! – заорал Мастиф. – Опять, падла, руки распустил? – он винтом слетел с крыльца, не смотря на свои преклонные годы, и, коротко размахнувшись, ударил Боцмана в солнечное сплетение. Тот согнулся.
– Заприте его в карцер! – бросил Мастиф охране, а сам обнял Марину за плечи, увлекая в дом. – Ради всего святого, Марина, извините меня за этого козла, он будет наказан.
Она вздохнула.
– Что у вас случилось?
– Племянник сцепился на рынке с черными, подкололи его. Заштопаете?
– А у меня есть выбор? – пожала Коваль плечами, входя в огромную спальню.
– Нет, – улыбнулся Мастиф, подавая ей синий одноразовый халат. – Набор на столе, где ванная, думаю, помните. Не буду мешать.
Он вышел, а Марина направилась мыть руки.
Племяннику было лет шестнадцать, очень красивый мальчишка, только бледный от кровопотери и шока. Бегло осмотрев рану, Коваль быстро написала на листке названия лекарств, которые понадобятся,
Ему было, чем озаботиться – это не просто залетные рыночные торгаши подрезали племянника криминального авторитета. Один из них, прихваченный гулявшими с Ильей братками и запертый в подвал под гаражом, признался, что является родным братом Рифата – того самого несостоявшегося владельца кирпичного завода, которого Мастиф «приговорил» несколько месяцев назад. Завода тоже уже не существовало – на его месте оперативно возводился новый ночной клуб.
– Пошлите кого-нибудь в аптеку, – Марина коснулась плеча старика, выведя того из задумчивого состояния.
– Хорошо. Как он? – лицо Мастифа выражало искреннюю заботу о здоровье племянника.
– Пока не знаю.
Рана оказалась глубокая, хорошо еще, что печень не задело. Обработав рану, наложив швы и поставив капельницу, Марина вышла к Мастифу:
– Все хорошо, он спит. Через три дня пришлите за мной, я посмотрю швы.
Пора было убираться отсюда, да побыстрее. Она всегда предпочитала не задерживаться в этом доме.
– Вас отвезут, Марина.
Мастиф опять обнял ее, сунув в карман куртки конверт с деньгами. Все, как всегда. У крыльца ждал зеленый «Рэндж Ровер», и Марина по привычке села назад.
– Вас домой? – спросил Череп, выезжая из ворот.
– Да.
Она закрыла глаза, стараясь расслабиться – дома ждал непростой разговор.
В окнах ее квартиры горел свет. Надо же, остался, отметила Марина с удивлением и облегчением. Мысль о пустой квартире была невыносима. Дверь открыл Волошин в одних джинсах, лицо было мрачным, глаза – холодными.
– Нагулялась?
– Не исполняй ревнивого мужа! – попросила она. – Я очень устала, помоги раздеться, если не трудно.
Он стянул с ее ног сапоги, помог сбросить куртку. Марина легла на диван, закрыла глаза – эти визиты выматывали больше морально, чем физически, даже к деньгам она не хотела прикасаться, словно не за работу их получала, а за что-то другое… Федор сел рядом и поинтересовался:
– Может, объяснишь, что это было?
– А это и был мой источник дохода, о котором ты хотел знать. Теперь знаешь, – ответила она, не открывая глаз.
– Кто – эти бандюки? И что за дела у тебя с ними?
– Я их лечу.
– Ну да, а я тогда Красная Шапочка! – усмехнулся он.
– Можешь не верить.
– А прекратить так зарабатывать ты не можешь? – вдруг попросил Федор, беря ее за руку. – Ведь это опасно, ты понимаешь? Что за мания у тебя играть со смертью?
– Федя, я не могу. От них не уходят просто потому, что надоело. Если Мастиф сочтет нужным, то отпустит меня, но, скорее всего, этого не произойдет, – устало проговорила Марина.