Черная вдова
Шрифт:
День выдался как на заказ. В синем небе ни облачка, трава свежая, чистая. Поросшие лесом мягкие холмы, окружавшие Трускавец, создавали покой и уют, заставляли забыть, что где-то есть большие города с бешено мчащимися автомобилями, круговертью жизни и людей. Тут же толпа двигалась медленно, степенно. И если не знать, зачем сюда приехало столько народа, можно было подумать, что присутствуешь на чинном провинциальном празднике.
Валерий Платонович отдыхал душой, любовался старинными домами, утопающими в зелени огромных грабов, вязов, магазинчиками,
– Ай-я-яй, какой непорядок!
Профессор, что говорится, спустился с небес на грешную землю Иркабаев показывал на комки глины, оставленные грузовиками на асфальте.
– Кстати, говорят, при прежнем председателе горисполкома такого не было, - заметил Мансур Ниязович.
– Пока шофер не вымоет шины из шланга, со стройки не выпускали. Вот это был хозяин.
– Знаете, а я бы даже не обратил внимания, - признался Валерий Платонович.
– Не забывайте, - поднял палец Иркабаев, - я ведь тоже председатель исполкома. Правда, райсовета...
– Да уж вижу. Все-то вас интересует, все вы подмечаете.
– А как же! Хожу, смотрю, прикидываю, что хорошего можно перенять. У нас тоже красивый городок. Зеленый. Но здесь опрятней. И воздух такой чистый.
– Ну, положим, теперь нигде на земле нет абсолютно чистого воздуха. В Антарктиде и той обнаружена сажа в атмосфере, - заметил профессор. Издержки цивилизации.
– И у нас гари хватает, - горько усмехнулся Иркабаев.
– Только это издержки головотяпства. Надо же было додуматься построить асфальтовый завод в черте города! Бьюсь с министерскими чиновниками и ничего не могу пока поделать.
Они продолжали свою неспешную прогулку. Что поразило Скворцова-Шанявского (а для этого не надо было иметь заинтересованный глаз) - несметное количество фотографов. Они встречались буквально на каждом углу - возле минеральных источников, памятников, санаториев, на площадях и скверах.
– Господи!
– не выдержал профессор, проходя мимо очередного скучающего на стульчике человека у фотоаппарата на штативе и доски с образцами продукции.
– Их, по-моему, на каждого курортника по одному!
– Думаю, больше, - засмеялся Мансур Ниязович. И уже всерьез предложил: - А может, воспользуемся услугами? Потом, в Москве, посмотрите на снимок и вспомните, как мы с вами гуляли по Трускавцу. А?
Валерий Платонович замялся.
– Знаете, как-нибудь в другой раз.
– Он провел рукой по лицу. Сегодня я выгляжу не очень...
– Хорошо, - не стал настаивать Иркабаев.
– Еще успеется.
– Признаться, с годами пропадает желание фотографироваться, продолжал оправдываться профессор. Сравниваешь с прежними фото и...
– Он грустно улыбнулся.
– Как молоды мы были, как нравились себе.
– Э!
– темпераментно взмахнул рукой Иркабаев.
– Что вы! На молоденькой можете еще жениться!
– Это у вас на Востоке такое возможно, - осклабился профессор.
– Когда-то было, а теперь... Равноправие. Чтобы раньше мужчина занимался уборкой?! Позор на всю жизнь! А я, представьте себе, жене помогаю. Понимаете, моя Зульфия ужасно боится пылесоса, стиральной машины, так что приходится мне. А что поделаешь?
– развел он руками.
– А дети?
– Дети! Попробуй заставь! У одного экзамены, у другого дельтоплан, у третьего свидание. И я, в свои пятьдесят лет...
– Сколько, сколько?
– невольно вырвалось у Валерия Платоновича.
– Ну, сорок девять, - поправился Иркабаев.
– А что?
– Да так, ничего, - смутился профессор.
Он был уверен, что его новому приятелю шестьдесят, не меньше.
Иркабаев посмотрел на профессора, улыбнулся:
– Выгляжу старше, да?
– Что вы, младше!
– соврал Валерий Платонович.
Но Иркабаев не поверил ему, вскользь заметив:
– Слава богу, что еще жив...
– Да бросьте вы!
– успокоил его профессор.
– Медицина нынче такие чудеса творит! Простите, все хотел узнать, откуда у вас...
– он провел рукой по пояснице.
– Съели что-нибудь такое?
– Это меня чуть не съели, - усмехнулся Мансур Ниязович.
Валерий Платонович бросил на собеседника вопросительный взгляд. Тот спросил:
– Вы что, не читали, не слышали, что творилось у нас в Узбекистане?
– Разумеется, читал, разумеется, слышал, - поспешно ответил Скворцов-Шанявский, хотя не совсем понимал, что конкретно имел в виду Иркабаев. И на всякий случай добавил: - Но теперь, слава богу, навели порядок...
– Навели...
– снова усмехнулся Мансур Ниязович.
– Прежнего председателя райисполкома, который стучал на меня кулаками в своем кабинете, перебросили в другой район. Секретарь райкома, который заставил судью влепить мне срок, сейчас в Ташкенте большим начальником работает.
– За что?
– опять невольно вырвалось у профессора.
– Я имею в виду срок?
– И, посчитав, что вопрос, возможно, не очень тактичный, извинился: Простите, конечно, за любопытство...
– Видно, мешал кое-кому, - пояснил Мансур Ниязович.
– Поперек горла стоял. Как это по-русски - правду матку резал. Ох и не любили у нас это!
– Только ли у вас!
– покачал головой Скворцов-Шанявский.
– Мне тоже чуть не дали по шапке.
– А мне дали, - вздохнул Иркабаев.
– Да что вспоминать!
– Нет-нет, - запротестовал профессор, - мне интересно... А то, знаете, одно дело в газетах да по телевизору, а другое - от живого человека. Тем более пострадавшего за справедливость... Присядем?
– предложил он, как бы приглашая своего спутника к доверительному разговору.
Они сели на пустую скамейку. Мансур Ниязович, поколебавшись немного, начал с неожиданного вопроса:
– У вас было когда-нибудь желание бросить науку?
– Почему?
– удивился Скворцов-Шанявский.