Черная вдова
Шрифт:
Как-то незаметно профессор заставил меня коротко рассказать о себе, после чего решительно и просто предложил мне место младшего научного сотрудника в паразитологическом отделе института, которым он руководил, и заняться изучением каракурта, образ жизни которого был плохо известен.
Я охотно согласился, не подумав о том, что собирался ранее посвятить себя изучению природы своей родины — Уссурийского края. Так встреча с Николаем Ивановичем Ходукиным определила всю мою дальнейшую судьбу.
Впоследствии, вспоминая эту встречу, я думал о том, как часто в жизни человека играет роль его величество случай. Крошечный паук
Жалел ли я о своей родине? Пожалуй, нет. Но скучал часто, вспоминая дремучие таежные дебри с их загадочными и многочисленными обитателями.
Трудный эксперимент
Долго и тщательно я готовлюсь к предстоящему эксперименту. По-особенному оттачиваю и шлифую препаровочные иглы. Они должны иметь зеркальную поверхность, иначе к ним будут цепляться ткани препарата. Примеряюсь к паучкам-крошкам, пробую их вскрывать. Нелегкое дело извлечь из тела паучка-каракуртика едва-едва различимые ядовитые железы.
— Я верю тому, что описано Россиковым. Все же это единственное исследование жизни каракурта! — говорит мне Мария Михайловна. — Так что с ядовитостью самки вам придется познакомиться только когда на ее теле появятся красные пятна, то есть в период ее половозрелости. Потом, правда, она будет черной, как бархат. Такими каракуртами мы и пользуемся при изготовлении лечебной сыворотки, которой иммунизируем лошадей.
— А мне что-то не верится в это, — возражаю я. — Представьте себе, вот такому крохотульке, зимующему в коконе, весной придется начать самостоятельную жизнь, и уж яд-то ему, конечно, понадобится для того, чтобы расправиться с добычей. Другое дело, что его ничтожно мало для отравления человека.
— Может быть, может быть… — задумчиво соглашается Мария Михайловна.
Но по выражению ее лица вижу — мои доводы для нее неубедительны и она мне, молодому человеку, недавно вступившему на путь ученого, не верит.
— Яд этот, — продолжает она, — может быть у паучков-малышек совершенно другим, действовать только на насекомых, а вот для человека и домашних животных он становится по каким-то загадочным причинам действенным только когда паук вступает в зрелый возраст.
Почему бы мне не испытать яд паучков каракурта на излюбленных лабораторных животных — морских свинках? Я решаюсь на эксперимент, но молчу о своей затее — вдруг не удастся. Ведь для этого надо отпрепарировать много ядовитых желез…
Два дня я дома не работаю, отдыхаю, и глина, замешанная на мелко изрубленной соломе, начинает подсыхать. Стенка будущей комнаты, которую я решил пристроить к домику родителей, начатая мною, выглядит сиротливо и неприглядно. Отец обеспокоен, но молчит. Мать не выдерживает, спрашивает участливо:
— Что с тобою, сынок? Не заболел ли? Что случилось, почему перестал строить?
— Нельзя мне, мама, сейчас тяжело работать. Буду ставить опыт и нужно, чтобы руки не дрожали. Иначе у меня не получатся точные движения препаровальной иглы.
— Какой же это такой опыт?
— Хочу узнать, ядовиты ли крохотные паучки каракурта для морской свинки, а значит и для человека, домашних животных. Яда у каждого паучка, конечно, ничтожно мало, и он ни для кого не опасен. Но надо узнать, способен ли он действовать на позвоночных животных. Потребуется вытащить ядовитые железы у нескольких десятков паучков, приготовить из них настой и впрыснуть свинке. Это очень трудно. Вот я и готовлюсь к решительному дню.
— Почему же эту работу нельзя растянуть на несколько дней. Вытаскивай каждый день понемногу, пока не накопится сколько надо?
— Не так все просто. За несколько дней прокиснут от бактерий все отпрепарированные железы и пропадет работа. Воспользоваться холодильником нельзя. Неизвестно, как холод влияет на яд.
Ночью перед опытом спалось плохо. Во сне мерещились паучки, бинокулярный микроскоп и многое другое.
Рано утром меня с неохотой пропускает в лабораторию заспанный дежурный. В здании института необычная тишина. Ну что же, начну! Отключаюсь от всего окружающего, вся текущая и обыденная трудовая обстановка лаборатории, будто во сне — далека и нереальна.
— Занят, занят, дорогие мои. Очень занят! — отвечаю тем, кто пытается со мною разговаривать.
Для того, чтобы извлечь ядовитые железы у паучка, надо его поместить в стеклянную ванночку с тонким слоем воска на дне, в который можно вкалывать препаровочные иглы без опасения их затупить. В ванночку наливаю физиологический раствор. Сперва отсекаю крохотные щипчики-хелицеры. В них находятся ядовитые железы. Основание каждого щипчика разрезаю. Среди мышц показывается цилиндрическое тело ядовитой железы с тонким протоком, идущим к коготкам. Манипулировать с хелицерами, размер которых равен едва ли не одной десятой доли миллиметра, нелегко. Иглой в левой руке надо их удержать на месте, в то время как иглой в правой руке — все остальное. Теперь нужна особенная осторожность. Иголкой надавливаю выводной проток, и за него вытаскиваю из тела хелицеры железу. Самое трудное сделано. Остается подцепить железу на кончик иглы и как можно скорее перенести ее в пробирочку с физиологическим раствором. Мышечная оболочка железы, сокращаясь, может вылить яд в ванночку.
Работа идет. За час мне удается отпрепарировать пятнадцать паучков. Напряжение сильное, и я выкуриваю одну трубку за другой.
В последний мирный 1940 год перед Великой Отечественной войной в стране уже чувствовалось тревожное положение. Оно ощущалось и во многих мелочах. Например, появились перебои со снабжением спичками. Позже, во время войны, в армии, мы легко разрешили эту проблему, вспомнив дедовские, если не прадедовские кресала и трут, потом перешли на бензиновые зажигалки. Тогда же в институте кто-то из химиков предложил такой способ: в пробирке смешивали кристаллики марганцевокислого калия с серной кислотой. Тонкой длинной стеклянной палочкой из такой пробирки вынимали кусочек смеси и подносили к фитилю спиртовки. Тотчас же раздавался легкий щелчок, и на спиртовке вспыхивал огонек. Палочку, прежде чем опускать в пробирку за кусочком смеси, полагалось тщательно вытирать тряпочкой. Зажигать спиртовку приходилось часто.