Черная вдова
Шрифт:
Дядя Коля просветлел лицом. «Я сочиню побольше и напечатаю их на отдельных листах, вдруг, захотят взять с собой!»
«Будет совсем здорово!» признаюсь, это была моя маленькая месть девчонкам за то, что они восхищались моим дядюшкой больше чем мной.
И удалился мой дядя Коля творить чудеса стихосложения.
Всего на пару часов я отлучился из квартиры. Прошел по друзьям, малость потусовался на постоянном месте наших сборов.
Когда вернулся домой, что-то заставило меня задержаться
На двери висел белый лист бумаги, закрепленный по углам скотчем. Черными буквами, во всю мощь принтера, на нем красовалась надпись: «Головой ты не болтай, свет не нужен – выключай!» Смутное чувство тревоги мышкой заскреблось в моей душе.
Точно такой же лист поджидал на стене возле входа в зал: «Задержись-ка ты чуть-чуть, ноги в тапки всунуть не забудь!»
Фыркнув от приступа подступившего веселья, я «всунув» ноги в тапки, прошел в туалет.
И согнулся пополам от смеха.
На смывном бачке красовалась надпись: «Кончил дело – смывай смело!»
Справиться со смехом я смог только в ванной комнате.
Сидя на краешке холодного фарфора, я прочел следующее нетленное произведение дяди Коли: «Знает негр и еврей, зубы чистит лишь Колгейт!»
Меня, насмеявшегося вволю, поджидал дядюшка.
«Ну как? Не без гордости спросил он, нам «слоган» строить и жить помогает?»
Я без звука, как будто подавившись сушкой, покивал ему в ответ.
Через пять дней в нашей квартире зазвонил телефон. Мелодичный женский голос попросил к телефону Николая Сергеевича. Не сразу понял я, что это зовут моего дядю.
Тот полюбезничал в телефонную трубку, рассыпался старомодными благодарностями и пообещал, непременно, быть в условленное время.
«Как я их! в его голосе ликовал восторг, сделал всех! Комиссия по «слоганам» просит меня приехать к ним. Первое место и премия!»
Одевшись подобающим образом, отбыл Николай Сергеевич на сразу ставший родным ему шестой городской хлебокомбинат.
Пришел поздно в девятом часу вечера, веселый и довольный.
– «Давай, хвастайся премией, встретил я его в нетерпении. О, да ты никак и отметить успел это событие!»
– «Немного, племяш, немного! А премии нет!»
– «Как нет?» изумился я.
– «Ну, не совсем что бы нет, просто я вложил её в дело»
– «Какое дело, дядь, Коль?» любопытство мое навострило уши.
– «Предложили мне издать отдельной книгой все мои «слоганы».
Дядюшка вошел во вкус иностранных словечек.
– «Ну а на печать, раскрутку, нужны, сам понимаешь, деньги»
– «Ой, и лоханули тебя дядь Коль! Кинули по полной программе!» изумился беспечности своего дядюшки.
– «А, да ладно, не великие деньги, как пришли, так и ушли! И почему ты думаешь, что вокруг все сплошные обманщики и проходимцы?»
Нет, родич мой был неисправим…
К приезду моих родителей мы с моим дядей Николаем Сергеевичем стали настоящими родственниками. Я клятвенно обещал погостить у него в Сибири следующим летом, как сдам экзамены.
– «Прорвемся!» сказал мне он, уезжая.
Через полгода на имя моего дядюшки пришел из Москвы увесистый пакет.
Признаюсь, незаметно вскрыть его, используя шпионские методы, было для меня делом пары минут.
Там лежал контракт от известной рекламной фирмы представляющей интересы агентств Франции, Англии, Швейцарии и еще десятка каких то зарубежных фирм. Контракт с последующим продлением. За использование сочиненных рекламных строк скромно красовалась сумма: 25 000 $ и отдельный гонорар за новые строки. Почему-то вспомнилась единственная оставленная в туалете надпись моего неподражаемого дядюшки. Вот только вспомнилась совсем не так: «Начнешь дело – заканчивай смело!»
Какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет!
А у нас на краю села жила ведьма! И что?! Когда вам минуло пятнадцать лет и шестнадцатая весна, буйствовала черёмуховым цветом, в эти сказки, о ведьмах, особо и не верилось. Просто в крайней, от дороги, избушке, не так давно, поселилась пожилая женщина. Она сразу не пришлась «ко двору» всем нашим сельчанам. Ничего в ней такого отталкивающего не было, вот только все сельские собаки, от лохматого Шарика, до свирепой овчарки Альмы, разом невзлюбили её. А за ними и люди.
Так и жила она одна на краю села. Вот что странно – у неё всегда были деньги! Прошло всего три года после смерти Сталина, страна с трудом выкарабкивалась из разрухи, а у неё всегда были деньги…. А как бы решили бы вы, если видели как она, заходя в магазин, всегда что-то там покупала? Покупки эти немедленно обсуждались местными кумушками и порой обрастали такими подробностями, что сразу вырастали в весе и цене.
Народ у нас вроде и не завистливый, а вот, поди, ж ты….
Ведьма ни к кому в гости не ходила и никого к себе не звала. Если кто и пытался заговорить с ней, так она, молча, выслушивала его, затем вонзив в собеседника колючий взгляд, не проронив ни звука, поворачивалась к нему спиной.
А в начале весны, село взбудоражило событие – у ведьмы появился спутник. Это был мужчина с нелепой фигурой и грубым лицом, словно наш деревенский плотник Кузьмичев, от нечего делать, вытесал его из полена. Причем, вытесал топором, просто так, из баловства, в перерывах между затяжками своих самокруток, ловко он их скручивал из газет и крепчайшего самосада.
Ох, и почесали сельские бабы языки!
Предположений было немало и даже в ведьмины любовники его записали, но потом все – таки сошлись на мнении, что слишком молод он для этого. Признали какой-то дальней родней.