Чёрная вьюга
Шрифт:
Ехать приходилось отчасти по подсказкам прилипших к окнам братьев, отчасти по наитию. Иногда огненный туман расступался, и тогда водитель торопливо выправлял траекторию бешено мчавшегося прочь автобуса.
– Стой! Туда! – заорал вцепившийся рядом в перила Лёха.
Михеич и сам услышал с той стороны длинный и непрекращающийся визг. Автобус нехотя поколыхался, однако покладисто преодолел рухнувшее ограждение и въехал на эстакаду. Всё ж повыше тут – в любом случае, можно перевести дух и оглядеться.
– Лёха, на крышу, осмотрись по сторонам, а вы за мной, – бригадир ухватил бухту троса и выпрыгнул
Почти под эстакадой переезда через пути раньше располагалась будка дальнего стрелочного поста. Вернее, оставшееся от неё нечто и сейчас можно было различить сквозь затопившую низинку адскую смолу. Но куда важнее было то, что возле бывшего сооружения остановился маневровый тепловозик, и на высокой крыше его сидели две бабы и с перепугу, понятное дело, визжали так, что чертям в аду тошно было.
Бригадир присмотрелся к подступающей к ногам тех смоле, затем к самим страдалицам. А, ну понятно – Люська-стрелочница и её закадычная подруга, Спинка Минтая из депо, как ту ласково прозвали за весьма плотненькую комплекцию. Спинка, небось, отгоняла пока свой тепловоз на вторую стрелку, да остановилась поболтать – тут-то их и накрыло.
– Держи крепче, Андрюха, – буркнул вислоусый электрик и по размотанному тросу полез вниз.
Михеич хоть и привязал этот конец к решётчатой ферме, но уж больно та была ржавая, потому приказал второму брату страховать. А сам, перевесившись через ограждение, с глухой тоской смотрел вниз. Вот Лёнчик, отталкиваясь от опоры, кое-как раскачался и запрыгнул на крышу тепловоза. Вот врезал оплеуху по-прежнему голосившей Спинке… правда, хоть дура дурой, но подругу на тепловоз затащить догадалась… вот парень взвалил потерявшую сознание тощую Люську на плечо, потащил к наброшенному на антенну тросу.
В ушах то наваливалась противная тишина, то начинало тоненько и противно зудеть, но иногда слышно становилось вполне прилично. Михеич понятия не имел, имеют ли отношение означенные феномены к радиации. Его больше грызла какая-то глухая, спокойная тоска. Ведь жилой посёлок коттеджей устроили у завода согласно розе ветров – с наветренной стороны. И по прихоти здешней топографии, пришлось это место на чуть низинку, к вящему неудовольствию любителей смотреть телевизор… один раз взглянув в ту сторону, бригадир лишь стиснул зубы и больше не смотрел на огромное озеро чёрной, весело кипящей смолы.
А стало быть, нет больше Степаниды и детей, выстроенного своими руками дома и троих внуков-школьников. И теперь предстояло если не жить, то хоть как-то существовать с этим на душе…
– Давай быстрей, дура, – беззлобно буркнул он и втянул на верхотуру эстакады Спинку Минтая, которая болталась на тросе словно мешок с картошкой, и лишь бессильно перебирала ногами. Лёха снизу подтолкнул, и вот она оказалась здесь.
– Мальчики… мальчики, – только и повторяла та. Плачущая женщина так обняла, так вцепилась в пыхтящего от натуги Андрюху-электрика, что тот едва не упустил свой трос – ржавая ферма таки прогнулась под натяжением.
Следом поднимался Лёнчик с по-прежнему бесчувственной Люськой на плече. Спустившийся ниже Лёха подхватил обмякшую ношу, одним рывком забросил наверх, а уж здесь она попала в крепкие руки бригадира. Парни споро взобрались наверх, и вот уже Михеич снова тронул с места свой импровизированный Ноев ковчег. Как и сказал обозревший окрестности Лёха – между складом и буфетом просвет вроде есть…
Люську привели в чувство довольно быстро – всего лишь сомлела. Но чуть старшая Спинка, которую, как оказалось, зовут Наташкой, голосила и завывала до тех пор, пока бригадир сквозь зубы не приказал навести на борту порядок. Сзади донеслась смачная оплеуха, затем другая – а затем Спинка неожиданно нормальным голосом попросила воды.
С водой было туговато. То есть, совсем никак. Но и Михеич не просто так вёл ПАЗик именно этим маршрутом. Уж что значила аббревиатура «склад ГСМ» для толкового механика, объяснять не надо? А чем можно и нужно поживиться на складе полуразрушенного буфета, то уже любому ясно.
Потому и понятно, что Михеич отправил электриков и баб запасаться жратвой-питьём и чем бог на душу положит – места в автобусе ещё много. А сам с Лёхой принялся орудовать с противоположной стороны. В конце концов, помогая медвежьей силе парня рычагом, удалось закантовать в автобус две бочки бензина и даже найти в ворохе обломков заначенную кем-то канистру масла.
– Мародёры, – благодушно и как-то отстранённо усмехнулся усталый бригадир, наблюдая, как братья и бабы таскали в салон то коробки с печеньем и конфетами, то упаковки минералки, то какие-то консервы. А тощая Люська умудрилась даже вынюхать в этом бедламе ящик Столичной. – Похоже, Петровна втихаря зельем приторговывала?
Лёха напоследок забросил через окно слегка помятый картонный ящик с аляповатыми надписями «Camel» и надменно глядящим вдаль верблюдом. Михеич хотел в очередной раз напомнить парню, что курить лучше бы бросить, но потом одёрнул себя. Да кто его знает, сколько тут жизни осталось – может, завтра от радиации сам светиться начнёшь так, что и подохнуть толком не успеешь. Потому и себе подобрал в мусоре несколько пачек вполне пролетарской «Примы» и сунул в карман спецовки.
– Всё равно не понимаю, куда люди подевались, – убеждённо заявил Лёха, когда автобус осторожно преодолевал развалины возле бывшей проходной. Сияло и тут огненным, но так, терпимо. Хорошо хоть, здоровенные ворота упали и образовали что-то вроде переезда. – Мы что, одни остались?
Бригадир за рулём больше помалкивал, пыхкая полузабытым дымком, который строго-настрого запретила медицина и Степанида. Кто его знает… судя по тому, как полыхнуло – возможно, и куда хуже…
Автобус медленно, словно нехотя крался по улице. Разгром в городе наблюдался нешуточный. Словно в тот раз, когда младшим ещё корабельным механиком молодой тогда Михеич участвовал в ликвидации последствий урагана в Приморье. Бардак полнейший, одним словом!
Но самое паскудное – повсюду, на стенах домов, на чистых участках асфальта – виднелись словно пятна копоти. Меленькие и частые, они наглядно свидетельствовали, что смоляная волна прошла здесь подобно цунами, унеся с собой всё живое. Что оно за хрень, Михеич себе голову не забивал, уж хороший механик прежде всего практик, а не изобретающий гипотезы теоретик. А предаваться терзаниям и рефлексиям, то уж и вовсе последнее дело.
Возле здания районной ментовки он притормозил автобус. И осмелел настолько, что открыл окно и некоторое время прислушивался.