Чернее черного. Весы Фемиды
Шрифт:
Мистер Уипплстоун понял, что если скажет «не знаю» или «никак пока не зовут», он окончательно падет в глазах всех этих женщин.
– Люси, – ответил он и, словно спохватившись, добавил: – Локетт.
– Чудненько! – весело откликнулась ассистентка и записала имя в блокнот. – Вам ведь не было назначено, так?
– Боюсь, что нет.
– Ничего, Люси долго ждать не придется.
Из приемной хирурга появилась женщина с крупным сердитым короткошерстным котом на руках.
Шерсть новоокрещенной Люси встала дыбом. Она издала звук, позволявший заключить, что терпение ее лопнуло.
– О боже! – Женщина улыбнулась мистеру Уипплстоуну. – Замолчи Бардольф, не будь идиотом.
Когда они ушли, Люси задремала, а миссис Монфор поинтересовалась:
– Ваша кошечка очень больна?
– Нет! – почти выкрикнул мистер Уипплстоун и поспешил объяснить, что Люси кошка приблудная и очень изголодавшаяся.
– Как вы мило о ней заботитесь, – одобрила миссис Монфор. – Некоторые ужасно обращаются с животными, я просто заболеваю, когда это вижу. Так уж я устроена. – Она повернулась к мистеру Уипплстоуну: – Я Криссе Монфор. Мой муж военный, знаете, с таким красным лицом. Полковник Монфор.
Загнанному в угол мистеру Уипплстоуну пришлось представиться.
От миссис Монфор тянуло густыми духами и джином.
– Я знаю, – игриво сказала она, – вы здесь человек новый, верно? Номер один по Уок? Ваш Чабб приходит к нам по пятницам.
Мистер Уипплстоун, обладатель безупречных манер, поклонился настолько низко, насколько позволила птичья клетка.
Миссис Монфор улыбнулась ему и положила руку в перчатке на клетку. В этот миг за спиной мистера Уипплстоуна открылась дверь. Улыбка миссис Монфор застыла, словно уголки губ ее прихватили булавками. Она отдернула руку и уставилась прямо перед собой.
В магазин вошел совершенно черный мужчина в ливрее с белой афганской борзой на алом поводке. Мужчина остановился, оглядывая комнату. На скамье, по другую сторону от миссис Монфор, имелось свободное место. По-прежнему глядя перед собой, она подвинулась так, что ни справа, ни слева от нее достаточного пространства не осталось. В тот же миг и мистер Уипплстоун подвинулся, увеличив расстояние между собой и соседкой, и жестом пригласил мужчину присесть. Мужчина сказал: «Спасибо, сэр» – и остался стоять. На миссис Монфор он не взглянул. Гончая потянулась носом к клетке. Люси не проснулась.
– На твоем месте я бы не подходил к ней слишком близко, дружок, – сказал мистер Уипплстоун и погладил пса. – Мы с тобой знакомы, – продолжал он. – Ты из посольства, верно? Агман.
– Люси Локетт? – произнесла, появляясь из двери, ассистентка хирурга. – Мы с нетерпением ожидаем ее.
Консультация получилась короткой, но исчерпывающей. Люси Локетт оказалось месяцев семь от роду, температура нормальная, парша, глисты и паразиты отсутствуют, она сильно истощена и потому пребывает далеко не в лучшем состоянии. Тут ветеринар немного заколебался.
– У нее несколько шрамов, – сказал он, – и сломанное ребро, которое, правда, уже успело срастись. О ней плохо заботились и, боюсь, даже мучили. – И, заметив выражение ужаса на лице мистера Уипплстоуна, хирург весело добавил: – Впрочем, ничего такого, с чем не справятся таблетки и хорошее питание.
Еще
Люси вытерпела это недостойное обращение с полнейшим равнодушием, но, едва ее отпустили, вспрыгнула своему защитнику на руки и проделала уже привычный фокус, засунув голову под пиджак и прижавшись к его сердцу.
– Привязалась к вам, – улыбнулся ветеринар. – У этих животных развито чувство благодарности. Особенно у кошечек.
– Я ничего в них не смыслю, – поспешно откликнулся мистер Уипплстоун.
Уговоры продавца зоомагазина и обуявшая мистера Уипплстоуна растерянность привели к тому, что на обратном пути он купил кошачью корзинку, фарфоровую тарелочку с надписью «Кискина миска», гребешок, щетку и ошейник, на который здесь же заказал металлическую бирку с надписью «Люси Локетт, Каприкорн-Уок, 1» и номером своего телефона. Продавец продемонстрировал ему также маленькую красную шлейку для прогулок и заверил, что если хозяин проявит немного терпения, кошка вскоре согласится ее носить. Он примерил шлейку на Люси, результат оказался настолько симпатичным, что мистер Уипплстоун купил и шлейку тоже.
Оставив клетку в магазине и сказав, что за ней зайдут, тяжело нагруженный мистер Уипплстоун с Люси за пазухой поспешил домой, предвкушая встречу с Чаббами и призывая на помощь весь свой дипломатический опыт. Он и не думал, что несет под пиджаком собственную судьбу.
– Очаровательно, просто очаровательно, – повторял мистер Уипплстоун, поворачиваясь от хозяина дома к хозяйке, слегка наклоняя голову и горбя плечи – манера, некогда широко распространенная среди людей его профессии. – Я в совершенном восторге.
– Подлейте себе, – сказал Аллейн. – Я ведь предупредил, что приглашаю вас не без задней мысли, так?
– Готов, готов ко всему, но, повторяю, это было очаровательно. И портвейн превосходный.
– Я вас оставлю, – предложила Трой.
– Нет, зачем же, – возразил Аллейн. – Если всплывет что-нибудь сверхсекретное и конфиденциальное, мы тебя сами выставим. А так ты лишь украсишь наше общество, не правда ли, мистер Уипплстоун?
Мистер Уипплстоун разразился речью о том, какое удовольствие он испытывает, каждый вечер созерцая «Трой» над своим камином, и сколько радости ему доставляет возможность созерцать саму художницу у ее собственного очага. Он немного запутался, но все же вышел из положения с честью.
– Но когда же, – спросил он в завершение речи, – мы перейдем к вашей задней мысли?
– В общем, уже пора, – ответил Аллейн. – Это отнимет некоторое время.
По предложению Трой они перебрались вместе с портвейном в ее стоящую отдельно от дома студию и уселись перед широким окном, выходящим на окутанный сумерками лондонский парк.
– Я хочу выдоить из вас кое-какие сведения, – сказал Аллейн. – Вы ведь были чем-то вроде эксперта по Нгомбване?
– По Нгомбване? Я! Это слишком сильно сказано, мой дорогой. Я провел там три года в молодости.