Чернила и кровь
Шрифт:
– Подожди. Ты собрался и следующие зачарования со мной сдавать?
– Ну я хотя бы буду знать, с чем имею дело.
– Я чуть не убил тебя сегодня.
– Ха! – Николас широко ухмыльнулся. – Это всего лишь нос, который даже не болит. Поверь, не самая страшная вещь в моей жизни.
– А ты…
И тут что-то бухнуло. Глухо, рядом, так что задрожали камни, а окна застонали, но с трудом выдержали. Дрогнула сама Академия. Айден вцепился в стол, не понимая, что происходит.
– Что за?..
– Дикая магия, – сказал Николас. Он выпрямился и сидел бледный. Впервые за весь
За дверью послышался шум, они выглянули в коридор и столкнулись с такими же испуганными ошарашенными студентами. Они оглядывались на открытые двери, пересчитывая друг друга, пытаясь понять, кто взорвался дикой магией.
Люди постепенно выходили из комнат, кто-то куда-то побежал, послышались крики и взволнованные разговоры. На Айдена едва кто-то не налетел. Оказалось, это Роуэн.
– Ох! – только и сказал он, оглядывая Айдена. – Ты в порядке.
Это было утверждением, но Айден всё равно кивнул. С начала обучения Роуэн не искал с ним встречи, ни разу, Айден даже не знал, что тот в курсе, где его комната.
– Это Артур Финли! – закричал кто-то. – Артур Финли! Его дикая магия…
Айден вздрогнул. Он знал Артура Финли, думал, как лучше с ним поговорить. Потому что он учился на последнем курсе и был соседом по комнате Конрада.
5. У меня нет истории
Молельный зал Обсидиановой академии притаился в западной башне, самом холодном и продуваемом ветрами месте. Строго говоря, это была не башня, а пристройка, соединённая коридорами, галереями и стенами с остальным зданием, но всё-таки чуть отдельная.
На верхнем этаже расположились административные кабинеты, на первом – тусклый промозглый архив, а вот весь второй занимали храмовые помещения.
Говорили, что они на таком удалении, чтобы любой из студентов мог прийти и в тишине обратиться к богам, никем не потревоженный. Истинная причина была проще: главным богом Мархарийской империи был Безликий, а смерть – не то, о чем хотелось думать слишком часто. Особенно когда она сопровождается жертвоприношениями.
Сложно поклоняться богу смерти. Но ещё сложнее не верить в него. Ведь на каждом шагу снова и снова находятся напоминания о том, что смерть – единственная и бесспорная постоянная величина в жизни.
После вспышек дикой магии студентов собирали в Молельном зале, как узнал Айден. Лицеистов просили остаться в своих комнатах. Не следили, кто именно пошёл, но Айден не сомневался: если бы не явился он, это точно заметили.
Но он не был против прийти. Место напоминало о храме, а ещё здесь царила та же аура смерти, которая усмиряла его собственную магию.
Зал представлял собой круглое помещение без окон, так что внутри всегда царил полумрак. Каменные стены скрывали полотна с вышитыми сценами из историй богов, их статуи стояли вдоль стен, у ног курились благовония, рядом изящные вазы из костяного фарфора. Всё в оттенках синего, считавшегося священным цветом смерти – поэтому и студенты академии носили полночно-синюю, почти чёрную, форму. Знак того, что они получили благословение Безликого.
Айден мог похвастаться, что он и правда получил благословение бога. И ничего хорошего в этом не было.
Сердцем Молельного зала считалась дальняя от входа стена, где высилась статуя Безликого в окружении черепов с вплавленными в них отголосками чар: в зале проводились многие обряды, часть из них жертвенная, а некоторые с магией.
Хотя в Академии эти чары почти не мерцали. А вот черепа и кости составляли композиции, как и положено в любом храме. Круги, выложенные на стене из бычьих черепов с лучами из костей. Драконы и причудливые твари, сложенные из рёбер и позвонков. Цветы с лепестками из лопаток и схематичные лица из тазовых, в костных колечках которых виднелись алые глаза из окаменевших осколков драконьей крови.
Духи-хранители наблюдают за всеми, хотя сам Безликий бог слеп.
Его статуя высилась между костей по стенам, освещённая зачарованными лампами с синеватым светом. Простая фигура, закутанная в балахон, но мраморные складки выполнены в мельчайших деталях. На голове капюшон, а вместо лица – тьма.
Смерть не имеет пола. Смерть не имеет лица. Потому что для каждого оно своё.
Холодные оттенки зала разбавляли красные ленты, безжизненно висевшие на специальных шестах, изображавших позвонки. Столичный храм, где воспитывался Айден, стоял за чертой города, вне шума и суеты, по ту сторону стен. По утрам во дворе разливалась тишина, и Айден любил смотреть, как туман цеплялся за садовые деревья. Яблони, усыпанные красными лентами. Некоторые повязывали на стволы, другие едва держались на сучьях, ветви почти скрыты под тканью.
Каждая повязанная лента – чья-то молитва. Красная, как кровь, данная Безликим, чтобы люди могли жить – и которую придётся возвращать в момент смерти.
Сидя на полу в Молельном зале Обсидиановой академии, Айден не слишком интересовался всеми этими статуями, скульптурами и полотнами ткани. Всё это было привычно. Одни ленты вызывали интерес. Кто из студентов их повязал и о чём они молились?
В его храме внутри лент не было. Но здесь сад оставался садом, а молитвы висели на мраморных костях, не тронутые ветром и дождём, запечатанные в зыбкой сизости.
Может, где-то здесь висят и ленты, повязанные рукой Конрада. Но если он и просил о долгой жизни, Безликий его не услышал.
Настроение царило подавленное. На полу устроилось десятка три студентов, некоторые с их курса, других Айден видел впервые. Люди усаживались, молились, а позже уходили и их места занимали новые. На весь день занятия отменили.
В храме не случалось всплесков дикой магии, а когда Айден был маленьким и жил во дворце, там если и происходило, он об этом не знал. Так что смутно представлял, что это такое и почему на остальных так сильно влияет.