Чернила и кровь
Шрифт:
– Приглядись к людям в Академии, – посоветовал Балор. – Это ведь не только толпа взбалмошных дворянчиков и дворянок, которых ты друг от друга на балах не отличишь. Кто-то из них займёт важные места при дворе. Возможно, там ты найдёшь себе и генералов, и Верховного жреца, и советников.
Устроившись за мольбертом, как и другие ученики, Айден слушал рассказы о художниках, которых он не знал, и краем глаза посматривал на большие окна, по ту сторону которых расстилался сад. Рисовал Айден неплохо, хотя не особо любил это
А вот Лорена точно была на своём месте. Преподавательница её хвалила, та успела сделать аж несколько зарисовок, а остальные студенты, кажется, смирились с тем, что лучше всех здесь рисует именно она.
Сколько удивительных талантов таится в людях! Отмывая руки от угля и собирая вещи, чтобы перейти в аудиторию следующего занятия, Айден думал о том, как причудливо порой то, что кажется, и то, что есть на самом деле.
История искусства навевала скуку, возможно, из-за преподавательницы, которая зачитывала всё ужасно монотонным голосом и клонило в сон.
А вот литература Айдену нравилась. Он любил читать, в храме было неплохое собрание книг, к тому же можно было доехать до дворца и взять что-то из библиотеки.
Среди высоких полок и ароматов кожи и бумаги Айден наслаждался уютом. Иногда он читал прямо там, устроившись на пушистом ковре. Когда был маленьким, мать приводила туда его и братьев, она и научила читать. Позже, конечно, Айден не мог позволить себе надолго покидать храм.
Интересно, что было бы, соединись оба эти мира? Жертвенный обряд Безликому на том самом ковре перед молчаливыми полками. Дань не смерти, а познанию.
– Жаль, Николас пропускает, – заявила Лидия мимоходом, когда они выходили из поэтической аудитории. – Пусть на первом занятии ничего особенного, но ему нравятся стихи.
Это Айден уже понял. По бесконечным томам поэзии на столе соседа по комнате, по многочисленным листам бумаги, исписанным и скомканным, валявшимся тут и там.
При Байроне никто не обсуждал стычку, а тот ходил с невозмутимым выражением лица.
Когда пошли на обед, к Айдену прибился Милтон. С ними Айден и поделился мыслями. Неужели никто не удивлялся отсутствию Николаса? Даже вопросы не возникали.
– А, ну так все иногда прогуливают, – пожал плечами Милтон, кажется, с трудом удерживаясь, чтобы не припустить к столовой. – Николас тем более.
– Почему тем более?
Милтон растерялся:
– Ты же знаешь Николаса. Конечно, он может не явиться на занятия.
Во время обеда Милтон болтал без умолку, так что Айден кивал и старался вовремя поддакивать. Думал Айден о своём.
Николаса не считали надёжным человеком, скорее уж раздолбаем – и сам Николас активно поддерживал этот образ. Он его устраивал, позволяя, подобно Милтону, общаться со всеми, ходить по вечеринкам, но вряд ли кто-то действительно его знал.
Айден мог это понять. За все годы в храме у него сложилось сносное общение с другими служками: всех воспитывая одинаково, но его всё равно сторонились. А он и не жаждал с кем-то сближаться, у него были братья, которые понимали лучше других. Им с детства приходилось держаться вместе – из-за магии, из-за того, что они принцы.
Тени их силы окутывали их, отделяли от остального мира вязкой завесой. При взгляде на которую любой встречный отводил глаза. Иногда пугался.
Тем удивительнее было видеть, что Николас смотрел, не опуская головы. И видел Айдена за его тенями, за его статусом.
Хотя вроде бы это служкам должно было плевать, они посвящали жизнь Безликому богу. А Николас вырос среди аристократов, прекрасно осведомлённый об их интригах. Наверняка в своё время и сам отлично в них впишется.
Распрощавшись со словоохотливым Милтоном, Айден взял ещё одну порцию обеда и на подносе принёс её в комнату. Николас спал: занавесив окно в спальне и уткнувшись в сгиб локтя. Он зашевелился во сне, поморщился от боли, и Айден постарался тише оставить поднос на столе, но не будить.
Глянув на часы, Айден притворил дверь спальни, а потом и вовсе покинул комнаты. На первом этаже между барельефами из роз висело большое расписание всех курсов, заполненное аккуратным почерком. Чернильные буквы рассказывали, кто, где и когда из учеников бывает – или, по крайней мере, должен бывать.
Айден успел изучить его накануне и сейчас уверился в нужном времени. Невольно залюбовался тем, как всё оформлено: изящные завитки букв, нарисованные тушью орнаменты из ветвей и лоз, птички, черепа в коронах и анатомически верные сердца.
Увернувшись от младших лицеистов, которые отчаянно толкались в коридоре и буквально заполняли его собой, Айден прошёл по мягкому ковру мимо не горевших сейчас канделябров и масляного портрета лорда Маверика Мэддона, основателя Академии. Он взирал на всех со стены, зажатый меж двух лестниц, ведущих на второй этаж. Айден решил пройти галереями и выйти через один из вспомогательных выходов.
У курса Конрада сейчас верховая езда. Идеальный момент, чтобы наконец приблизиться к тому, ради чего Айден явился в Академию.
Он не знал, что будет после. Старался не думать о собственном изменившемся положении. Но даже занятия, на которые он ходил, – это всего лишь фон для его цели. Обрамление из садовых кустов вдоль его истинного пути.
Шагая по мягким коврам и каменным плитам, Айден представлял, как идёт к убийце. К тому, кто забрал жизнь принца – отнял у Айдена брата и друга. И теперь ритуальный нож хотелось всадить в горло вовсе не жертвенному бычку.
Безликий радуется всем. Убийцам. Праведникам. Он всех обнимет, пригреет – изопьёт до дна.