Чернила и кровь
Шрифт:
Интересно, как же ощущается магия самого Николаса? Айдену казалось, она должна быть горным ручьём, прохладным свежим воздухом или чем-то вроде того. Магия обычно отображала внутреннее.
– Зайдем в лазарет, – бросил Николас после колокола. – Я возьму болеутоляющее, а ты… мы ещё связаны, поэтому я чувствую, что тебе паршиво. Из-за магии?
Айден кивнул:
– Не так страшно, как я боялся.
– Да ты часто боишься не по делу.
– У меня есть основания.
Перед следующими занятиями они действительно посетили лазарет. Айден подождал
До обеда прошло несколько скучных занятий по истории. Ничего сложного в этот день не ставили, искусству тоже были посвящено другое время, так что Айден слушал вполуха. Он по-прежнему ощущал отголосками Николаса – его головная боль наконец-то утихала.
К своему удивлению, Айдену было не настолько плохо, как он думал. Да, его подташнивало, но раньше зелья с этим не справлялись. А так словно слегка укачало в экипаже. Можно было не обращать внимания. Всё лето Айден мучился от того, что собственная магия после любого чародейства била так, что он сгибался пополам – или вот бежал к кустам роз.
Часть из этого он озвучил Николасу за обедом. Часть тот и сам ощутил.
Они устроились за столиком под ногами статуи императора Артура Равенскорта, прапрадеда Айдена. Николас задумался на фоне мраморных сапог за своей спиной.
– А ты летом сам творил чары или в связке с кем-то?
– Один, – ответил Айден, доедая рыбу на тарелке.
– Почему не с Роуэном?
– Он меня избегал.
Да, Айден никогда не был так близок с Роуэном, как с Конрадом, но всё равно не понимал, почему после смерти старшего брата Роуэн предпочитал сторониться. Им было о чём говорить. Им было о ком горевать. Но Роуэн этого не хотел.
Николас наверняка ощутил его досаду и спросил:
– Может, он не знает, как с тобой говорить о том, что его волнует?
– Почему мы до сих пор друг друга чувствуем? Связь уже должна была исчезнуть.
– Ты сам её не рвёшь.
Обычно она угасала сама собой после магии, и довольно быстро. При хорошем сочетании энергий могла оставаться дольше. Когда двое много работали в связке, то в принципе лучше друг друга чувствовали. Поэтому Айден и думал, что ощущение должно исчезнуть само. С Конрадом тоже долго держалось, но угасало через пару-тройку часов.
Аккуратно Айден разорвал связь.
Запоздало понял, что Николас мог сделать то же самое, но не делал.
Его же, кажется, не сильно это волновало – теперь уже Айден не мог понять. Николас сидел, подперев голову рукой:
– Может, в этом и проблема? Ты драматизируешь. И нетвёрдо владеешь силой. Ещё бы! Тебя из-за этого в храм запихнули, с чего бы уверенно зачаровывать. А тут ещё смерть Конрада. Вот и било жёстким откатом. Пробовал бы в связке, наверняка и к учебному году сносно колдовал.
– Хочешь сказать, весь секрет в связке?
– Хочу сказать, поменьше переживай, и даже зелье против тошноты не понадобится.
После обеда оставалось свободное время, но Николас напомнил, что вечером их поэтический сбор. До этого Айден предполагал, что займётся подготовкой по предметам.
Но Николас заявил:
– В библиотеку!
– Что ты там забыл?
– Во-первых, должна прийти книга. Во-вторых, там миссис Фаррел, которая может рассказать о всяком.
– Сплетни?
– Факты. Что происходило в Академии, когда погиб твой брат.
Запоздало Айден подумал, что не рассказывал Николасу о разговоре с Кейном. Да и делиться было практически нечем, но Николас знал Академию, знал местных и явно неплохо соображал, так что его мнение со стороны могло пригодиться.
– Я уже знаком с миссис Фаррел, – сказал Айден и взял роман, который намеревался вернуть.
Николас оживился, а по пути ещё и выслушал о Кейне. Но сказать ничего толком не успел, потому что они пришли к библиотеке.
Между стеллажей бродило несколько студентов, две девушки тихонько переговаривались друг с другом над толстой книгой в кожаной обложке. Юный лицеист пытался справиться с лестницей, чтобы добраться до верхних полок и при этом не свалиться на паркет.
За столиками горели зачарованные лампы и сидел пяток людей. Один студент разложил внушительные тома и ещё больше листов бумаги, судорожно выписывая из фолиантов сведенья эбонитовой перьевой ручкой, оставляя чернильные кляксы.
Николас уверенно прошёл вглубь библиотеки, к столу Вивиан Фаррел. Старушка была в том же строгом чёрном платье с воротником под горло, на шее кулон с прахом, в собранных волосах шпильки. Но сегодня на руки миссис Фаррел надела кружевные митенки насыщенного гранатового цвета, оставлявшие свободными пальцы и показывавшие кольца с крупными камнями гагата. В тон им была тонкая шаль на плечах старушки, воздушная и алая, будто вывязанная из бычьих жил.
Миссис Фаррел подняла голову, глянув на подошедших поверх очков в оправе из белесой кости. Её лицо озарилось:
– Николас! Наконец-то ты дошёл до библиотеки.
– Виноват, виноват. Но я всего лишь показывал Академию нашему принцу.
Старушка протянула руку, и Николас коснулся её губами, как на приёме, а не в библиотеке. Миссис Фаррел покачала головой:
– То есть ты, Айден, уже познакомился с дурным характером Николаса. Хотя в манерах ему, конечно, не откажешь.
Решив промолчать о «манерах» того, кто кидает штаны под кровать, Айден вежливо улыбнулся. Он положил роман на стол, поблагодарив:
– Очень интересно, я бы взял ещё пару штук.
– Конечно. Ты знаешь, на каких полках выбирать. А для тебя, Николас, уже пришла новая книга Раттер-Кристи.
Если бы у Николаса до сих пор болела голова, он бы тут же об этом забыл, потому что просиял чистой, незамутнённой радостью.
– Уже!
За спиной миссис Фаррел стоял шкаф с открытыми квадратными полками, на которых красовались бумажки с именами студентов. Они легко вытаскивались и заменялись другими, но, взяв книгу с полки «Николас Харгроув», убирать его имя старушка не стала.