Чернильные души
Шрифт:
Против воли Соня задрала голову и уставилась на свои окна. Ей показалось, или штора шевельнулась?
«Ну и пусть видит! – с неожиданной злостью подумала она, крепче вцепляясь в руку Эдика и прижимаясь к нему. – Сам не знает, что хочет!»
– Давай, я за, – согласилась она. – Я как раз в такой одежде, что не жалко.
– А потом пойдем ко мне, одежду придется сразу закинуть в стирку, – подхватил Эдик с хитрой ухмылкой. – И я просто понятия не имею, чем можно заняться голыми в квартире, пока всё не постирается и не высохнет!
Соня шлепнула его по
Они едва успели сделать пару шагов, как у Эдика зазвонил телефон. Он взял трубку, и лукавая улыбка, с которой он продолжал смотреть на Соню, медленно сползла с его лица.
– Суббота уходит, – отрывисто произнес он. – Едем к нему.
– Уже? – испугалась Соня, но послушно побежала за Эдиком, который вырвался вперед, торопясь к автобусной остановке. Суббота жил в другом конце города, и пешком они могли просто не успеть.
– Я просто думала, он всегда будет, – добавила она, когда они уселись в салоне автобуса. – Не в смысле совсем всегда, ну ты понимаешь.
– Ага, – Эдик уставился в окно. – Я думал, все кальмары уйдут, а Суббота останется. Вот прямо уверен был на все сто.
Ехать было недолго, минут пятнадцать, и Соня могла только радоваться этому. Потому как неловкое молчание, установившееся между ними, её тяготило. Она пару раз намеревалась заговорить, но не могла придумать достойную тему, так и ехали молча.
У дома Влада собрались уже почти все кальмары, некоторые лица показались Соне незнакомыми. Ну да они с Эдиком давно не ходили вместе с остальными, а заражения не перестали случаться от того, что все узнали больше, чем требовалось.
Невдалеке маячили и пара полицейских, благоразумно не приближаясь к толпе зараженных, и о чем-то тихо переговариваясь по рации. Кальмары на них не обращали никакого внимания. Все смотрели только на Влада, и Соня не была исключением.
Она еще никогда не видела кого-то полностью фиолетового, и теперь ей было страшно. И глаз отвести от Субботы не было никакой возможности. Почему-то она была уверена, что темнеет только кожа, и совсем не ожидала увидеть Влада, напоминавшего скорее объемную тень самого себя. И лишь крошечное светлое пятнышко на белке правого глаза говорило о том, что это живой человек. Соне отвернулась, чтобы выкинуть из головы взгляд умирающего Субботы, но это не помогло. Глаза – вот что оказалось самым страшным. Налитые темно-фиолетовым цветом, они казались почти черными и блестящими. На человека Суббота больше не походил.
Несмотря на то, что зима уже потихоньку отступала, стоять на ветру было зябко, и Соня переступила с ноги на ноги, оглядывая серьезные лица собравшихся. Чего все ждут? И как они поняли, что именно сегодня всё произойдет? Может, придется стоять так несколько часов, и все замерзнут до полусмерти.
Похоже, такая мысль пришла в голову и полицейским, которые достали термос и налили себе из него чего-то горячего. От простых бумажных стаканчиков поднимался пар. Соня размышляла, большой ли наглостью будет подойти и попросить тоже стаканчик чая или кофе, что там у них, как Эдик больно ткнул её в бок.
– Смотри! – шепнул он.
Соня снова уставилась на Влада и поняла, что пропустила, когда исчезло последнее пятнышко, а глаза и пальцы начали становиться прозрачными. И если глаза теперь напоминали крупные аметисты или стекляшки под них – аметистов такого размера Соня не представляла, то пальцы словно переставали быть плотными, и границы между всё еще бывшей осязаемой плотью и полным исчезновением она не видела.
А потом эти стекляшки, эти глаза Субботы выпучились, когда он увидел что-то в небе.
– Крокодил! Крокодил! – истошно завопил Влад, тыча обрубком кисти, лишенной пальцев, куда-то вверх. Все заволновались и принялись оглядываться. Соня видела, как самые осторожные перекочевали поближе к полицейским, которые в свою очередь побросали бумажные стаканчики прямо на тротуар и крепче вцепились в рации, будто связь с другими живыми и здоровыми людьми могла уберечь их от неизвестного и невидимого чудовища.
Влад еще кричал, когда Соня снова повернулась к нему и обнаружила, что его голова уже совсем не видна. Жуткое зрелище – свитер и брюки, которые живут своей жизнью. Впрочем, через несколько минут голос Влада стих, а одежда еще некоторое время удерживала форму его тела, чтобы затем осесть неопрятным комом на тротуаре.
Кальмары прыснули в стороны, словно даже прикосновение к этой одежде могло привести к немедленному подобному же концу.
Эдик потянул Соню за рукав.
– Пойдем домой, – предложил он с кривой ухмылкой. – Завтра сходим к Вале.
– Но еще ведь совсем светло, – запротестовала Соня, прекрасно видевшая, как оглядываются другие ребята, спешащие уйти подальше от места гибели Субботы. Они словно боялись, будто неведомый крокодил не только существует на самом деле, но и может отказаться довольствоваться одним Владом. Впервые Соня задумалась, кто еще кроме неё видит такие же сны. Кто знает, каков этот крокодил на самом деле?
– Пойдем, – терпеливо повторил Эдик. – Сейчас не время находиться на улице, понимаешь? Как ты это не чувствуешь?
– Чувствую, – нехотя согласилась Соня. – Но… может, ты проводишь меня до дома, а сам поедешь к родителям?
Она прикусила язык, вспомнив, что из-за маленькой Светы Эдик не может появляться дома, когда ему заблагорассудится.
– После такого хочется побыть с близкими, я согласен, – тем не менее ответил ей Эдик. – Я провожу.
Соня не стала спрашивать, пойдет ли он потом в одинокую студию, где они в последнее время обитали – даже учебники Сони и запасная зубная щетка крепко обосновались там, или же к родителям. Потому что чувствовала – если окажется, что к родителям он не поедет, то и ей придется последовать за ним, чтобы не оставлять в одиночестве. А на это она готова не была.