Чернильные души
Шрифт:
– Я вообще-то с ним сплю, – Соня сама не могла понять, что заставило её произнести это, ведь было так сладко слышать эти слова Радика. А сейчас он уйдет и будет совершенно прав. Потому что любить уродину – это одно, но любить уродину, которая спит с другим – это уже ни в какие ворота не лезет.
А Радик лишь прикрыл глаза и спокойно – если не смотреть, как дергается его щека, можно поверить, что спокойно, произнес:
– Я люблю тебя. Это не так просто, как кажется. И я не отпущу тебя ни за что.
– Говорят, если любишь – отпусти, – вяло произнесла Соня
Но если граница где-то и была, то точно не здесь, потому что Радик покачал головой и крепче прижал к себе, касаясь щекой её фиолетовой скулы.
– Так говорят те, кто никогда по-настоящему не любил, – услышала она шепот и всхлипнула, пытаясь не позволить слезам коснуться щек. Для этого пришлось уставиться в потолок, но помогло.
– Ладно, пойдем, – наконец скомкано произнесла она, не желая, чтобы Радика увидели здесь. – Я не то, чтобы верю…
– Ты красивая, – перебил её Радик. – Невероятно красивая.
– И когда ты это заметил? Когда я покрылась пятнами? – Соня не смогла сдержаться, хотя сто раз обещала себе не заводить снова этого разговора. Но заставить себя не думать было куда сложнее, а мысль билась одна – если бы Радик или Эдик появились рядом с ней раньше, если бы у неё был кто-то, разве она пошла бы на вечеринку Линды? Увы, она уже давно знала ответ. Радик ведь и сам признавался, что смотрел на её окна до чернильной истории.
– В восьмом классе, – Соня остановилась и с недоумением уставилась на одноклассника, так что ему пришлось повторить. – Я заметил, что ты красивая, в восьмом классе.
– Хорошо, – Соня говорила медленно, тогда как её мысли скакали, будто взбесившиеся белки. Так долго? И она ничего не замечала? Она же сто раз разглядывала всех мальчишек в классе, пытаясь решить, на кого стоит обратить пристальное внимание, пока не пришла к выводу, что в классе одни дураки и Димка, который не посмотрит на неё ни за что на свете. – И когда ты собирался мне это сказать?
Радик молчал. Он упрямо выпятил подбородок и смотрел только перед собой, даже не собираясь делать вид, что думает. Соне стало стыдно. Она и сама не обращала на него внимания, разве нет? Хотя во втором классе он пытался оказывать ей знаки внимания как умел. И всё потому, что он обычный. Он не красавчик как Эдик, не спортсмен как Димка и даже не сутулый ботан с диоптриями в палец как Серега. Просто Радик.
– Прости, – они произнесли это одновременно, и облегченно рассмеялись. Себе же Соня пообещала к этой теме не возвращаться, да и вообще не ругаться с Радиком по пустякам. Времени осталось не так уж много. Тут Эдик был действительно прав.
Ей стоило уже запомнить, что обещания себе у неё сбывались в точности до наоборот или уж слишком буквально.
Два дня. Они не ссорились всего два дня, когда случилось это.
– Ты с ума сошел? – Соня уставилась на свою фотографию с искусно размытым лицом на сайте города. Телефон звонил не переставая. Все в городе словно с ума сошли. Эдик, другие кальмары, все хотели знать, жив ли Радик, или это была отложенная информация, которая только сейчас дошла до властей.
Соня всем отвечала, что она понятия не имеет, возможно, именно они, эти люди, что выложили всё в открытый доступ, придержали данную им информацию.
– Ты не совсем неправа, – криво ухмыльнулся Радик. – Я отправил эту информацию до того, как ты вернулась. Я долго всё собирал. Там есть даже фото Субботы незадолго до его ухода. Кто-то из присутствующих заснял и выложил в вашем закрытом сообществе.
– Ты рылся в моем ноутбуке? – наконец сообразила Соня. – В моих вещах!
Теперь она поняла, откуда взялась эта фотография с её пятнами. Она не сразу узнала эту майку и шорты именно поэтому. Их ей дал Эдик, когда она первый раз ночевала у него. И шорты едва не сползали до коленок, что так смешило их обоих, что он сфотографировал её на телефон. Соня совсем забыла о настроенной синхронизации между мобильником и ноутбуком, и теперь пожинала плоды своей невнимательности.
– Да… да как ты вообще посмел! – прошипела она.
– Они попросили подтверждений, когда я рассказал первый раз, – Радик выглядел совсем больным и всё время отводил глаза, но Соне не было его жаль. – Вроде как мало для того, чтобы всерьез что-то предпринимать. Они и сами начали наблюдать, но пятнистые затаились и ни на кого больше не нападали…
– Да, мы затаились! – Соня выделила это «мы», отчего Радик отшатнулся, словно она его ударила. – Мы ни на кого не нападали! Но тебе было мало этого, да? Тебе нужна слава и признание, и тебе наплевать, что тебе придется для этого сделать. Черт возьми, странно, что ты замазал мое лицо на фото! Или это сделали уже те, кому ты всё послал?
Она пошла в бывшую комнату матери, где пылился телевизор. Его она давным-давно не смотрела, да и мама включала его редко. Зачем, если для всего есть интернет? Но сейчас Соня даже не хотела трогать свой ноутбук.
По телевизору в новостях снова транслировали фотографии. Её, Субботы. Прервавшая новости реклама обещала ток-шоу по поводу пятнистых. А ведь это был не городской канал, а центральный!
Не выключая телевизора, Соня прошла на кухню и закинула пакет с кукурузными зернами в микроволновку. Радик снова топтался на пороге кухни, не решаясь подойти.
– Соня, я думал, они всё это оставят для внутреннего пользования, – начал он, но Соня села перед микроволновкой, стараясь полностью сконцентрироваться на звуках взрывающихся зерен. – Я не знал – бах! – я никогда бы не обидел тебя нарочно – ба-бах!
– Ты уже обидел меня, когда залез в мой ноутбук, – сухо ответила она, доставая пакет двумя пальцами, чтобы не обжечь руку. – Я не хочу ничего слышать. Просто отвали.
В комнате заверещал мобильник.
Эдик.
– Ты дома? – отрывисто спросил он. Вот что Соне в нем нравилось – он не читал нотаций и никогда не злился, если она уходила. Может, и не жалел особо, но сейчас Соне это даже нравилось.