Чернильные души
Шрифт:
– Я поняла, – прервала её Соня. Говорить о собственной скорой смерти ей совершенно не хотелось. – А дальше? В смысле, мама вернется сюда когда-нибудь?
Бабушка снова уставилась на стену. Похоже, отвечать на этот вопрос ей не хотелось.
– Ты как почувствуешь, что уже всё, дверь закрой на ключ, чтобы не разворовали всё, – вместо ответа на вопрос произнесла она. – Я тебе буду позванивать, так что, если несколько раз не ответишь, приеду сама.
– А не боишься, что я сама тут притон пятнистых устрою, растащат всё и поломают? – Соня никогда не позволяла себе вот так говорить
– Я за тебя только боюсь, Софья, – прорвавшаяся в голосе бабушке боль была до того неподдельной, что Соня от неожиданности забыла, что еще хотела сказать. – За тебя и Ольгу. Вы ведь всё, что у меня осталось. Если бы я могла вернуть всё назад, я бы за шкирку утащила вас обеих. И пусть вы ненавидели бы меня до конца жизни, это лучше, чем то, что я чувствую сейчас. Но исправить ничего нельзя.
Она глубоко вздохнула, и её пальцы замелькали еще быстрее, словно она пыталась так отвлечь саму себя. Что же, похоже Соня напрасно ждала, чтобы сказать то, что давно хотелось. Может, тогда она поняла бы бабушку до того, как обзавелась чернильным пятном. Но в одном та была абсолютно права – ничего вернуть нельзя, и нужно спасти хотя бы маму.
– Я помогу собрать вещи, – приняла окончательное решение Соня. – Маме еще лекарства назначили. Их никак нельзя забыть.
– Ты права, – серьезно ответила бабушка. – Спасибо.
Она легонько коснулась щеки внучки, и поспешно отдернула руку. И хорошо, ведь даже этой мимолетной ласки от обычно суровой бабушки было достаточно, чтобы Соня снова расклеилась. А плакать она запретила себе до самого отъезда мамы. Вот останется она одна в квартире – тогда и поплачет всласть. А пока нельзя и точка.
К счастью, собирались они быстро.
Бабушка только бормотала под нос:
– Цветов нет? Это хорошо. А то мало ли, засохли бы… Ольга, ты всё еще носишь это платье? На нем пятно величиной с кулак, выбрось немедленно. С собой его брать не стоит.
Соня не успела даже испугаться или обрадоваться, что останется одна, как они уже присели «на дорожку», ожидая приезда такси. Мама прятала глаза, а когда смотрела на Соню, взгляд отводила уже та – слишком больно было видеть, как она мучается. Бабушка же снова была совершенно спокойна, и Соня уже не была уверена, что ей не показались её чувства, когда они разговаривали наедине.
– Ну всё, – бабушка тяжело поднялась и сунула дочери в руку свою сумку на колесиках, сама легко подняла огромный чемодан. – Пора.
– Пока, мам, – Соня неловко клюнула мать в щеку поцелуем, заставив ту снова залиться слезами, и кивнула бабушке.
Потом она долго слушала шаги в гулком коридоре – дверь в квартиру осталась приоткрытой, и она не спешила её закрывать. Но вот хлопнула входная дверь и всё стихло. Соня побежала на кухню и высунулась в окно. От дома отъезжало такси. Уже стемнело, и неожиданно рано пошел снег. Он падал крупными хлопьями, и Соне показалось, будто в паре мест на пустой улице он словно замедляется в воздухе. Как будто там стоит кто-то огромный и невидимый, вынуждающий эти снежинки облетать его стороной.
Соня захлопнула форточку. Чепуха какая-то лезет в голову, вот и всё.
И правда только в том, что она только что осталась одна в квартире. В городе. Она сама по себе. Как взрослая. И делать может всё, что захочет!
5 глава
Вечер еще только начинался, но темнело рано, и на улицах было пусто. Разумеется, подростки не ходили гулять из-за опасности заполучить чернильные пятна, взрослые в большинстве своем предпочитали их не провоцировать, а детей не отпускали, потому что понять, что ребенок вышел из безопасного возраста, не мог толком никто. Конечно, оставались еще работающие допоздна, но и они не шатались праздно по городу, а шли после работы домой. В крайнем случае, через магазины.
Магазины! Соня даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать радость. Как она могла забыть – ей теперь можно не бояться ходить вечером по улицам, можно покупать что угодно, ей вообще можно всё!
Она бросилась в прихожую и сдернула с вешалки куртку. Из капюшона выпал белый клочок бумаги. Соня наклонилась и подняла его. Номер телефона и корявая подпись – Эдик.
Соня покачала головой. А этот Эдик и впрямь настойчивый.
Впрочем, гулять одной ей пока не слишком хотелось, так что она набрала написанный номер.
– Эд, это Соня, – произнесла она, подсознательно ожидая услышать «какая Соня», но парень снова её удивил.
– Я так рад тебя услышать, – радостно откликнулся он. – Как у тебя дела? Мама еще дома?
– У меня к тому же бабушка приехала, – Соня не стала уточнять, что они обе уже на пути в другой город. И дело не в том, что Эдик её чем-то пугал. Просто не хотелось тащить его домой, когда можно погулять. – Я сейчас по магазинам пойду. Хочешь со мной?
Все до сих пор смотренные фильмы и читанные в интернете шутки в один голос утверждали, что от такого предложения парень откажется. Мужчины терпеть не могут ходить по магазинам, это всем известно. Но Эдик неожиданно легко согласился.
– Я тебя встречу у торгового центра, со стороны пиццерии, – пообещал он и отключился.
А Соня вернулась к зеркалу в ванной. Это свидание или нет? И нужно ли ей как-то по-особенному краситься, если пятно всё равно не скрыть?
В результате она просто помыла и тщательно просушила пышные волосы и надела новенькие джинсы, которые берегла и носила редко. Теперь уж что беречь. Куртка, ботинки. Шапку надевать не стала – и прическу испортит, да и умереть от пневмонии ей уже не грозит.
На улице было холодно и снежно. Через несколько метров Соня пожалела о шапке, к концу квартала чуть было не повернула назад, но вовремя вспомнила о капюшоне. Так и дошла до торгового центра, где её уже ждал Эдик.
– За продуктами отправили? – спросил он бодро.
– Типа того, – уклончиво ответила Соня. Рассказывать о том, что она осталась дома одна, она по-прежнему не собиралась.
Некоторое время они ходили молча, пока наконец Соня не решилась.
– Эд, мне тут сказали, что перед самым концом они… то есть, мы будем видеть что-то ужасное. Вроде как что-то приходит за исчезающими.