Чернильный орешек
Шрифт:
Компания раскололась, и Ральф отправился вместе с Руфь и слугой в конюшни, бредя между ней и лошадкой Аннунсиаты. Как только они вышли за пределы слышимости остальных, он сказал:
– Мне так забавно наблюдать за тобой, Руфь. Ты с Хиро и детьми – этакое странное маленькое семейство.
– Почему же странное? – поинтересовалась Руфь.
– Ну, странно ведь для двух женщин жить вот так, одним… Ну, без мужчин, я хочу сказать. Слуг-то, я знаю, у вас полон дом.
– Я бы сказала, что после стольких лет войны это уже не так странно. Теперь, должно быть, есть много женщин, чьи мужчины не вернулись домой.
Ральф кивнул.
– Да, полагаю, что так. Но ты с Хиро… ты вроде мужа, а она вроде жены, а ваши двое детей – это ваши общие дети. Все на месте. Так чему ты ее учила, между прочим?
– Как я и сказала. Учила фехтованию. Я предпочитаю, чтобы она могла защитить себя, если когда-нибудь возникнет такая необходимость. Когда она подрастет, я еще обучу ее пользоваться пистолетом и мушкетом.
– Ты так сделаешь из нее мальчика.
Руфь грустно засмеялась и кивнула в сторону Аннунсиаты, ехавшей на своем пони немного впереди них. Девочка прекрасно понимала, какое впечатление она производит в седле, да еще в таком роскошном костюмчике для верховой езды, в мягких маленьких сапожках, с очаровательно растрепанными локонами.
– Сделать мальчика из вот этой? Из этой маленькой щеголихи? Можешь не сомневаться, Ральф, по этой земле никогда еще не ходило существо, которое было бы более уверено в своей принадлежности к женскому полу, чем вот это.
– Тогда почему же…
– Потому что все больше появляется причин защищать себя. Ты знаешь, что шотландцы снова пересекли границу?
– Нет, – ответил Ральф, становясь серьезным. – Я не слышал.
– Шотландская армия во главе с лордом Гамильтоном выступила в защиту короля. Мы услышали об этом вчера. Ферфакс и Кромвель, несомненно, к тому времени уже двинутся на север, чтобы дать сражение. Выходит, военные действия продолжаются, и кто знает, когда они закончатся, если закончатся вообще. Да, Аннунсиате пока всего четыре года, но, похоже, она вырастает в мире, в котором мужчины будут истреблять друг друга, пока их вообще не останется ни одного. И я не желаю, чтобы в таких условиях она была утонченной и робкой.
– Значит, ты думаешь, предстоят еще и новые сражения? – задумчиво спросил Ральф.
Руфь внимательно посмотрела на него.
– Это уже называют «второй войной».
Мэри-Эстер всегда вставала очень рано, чтобы посвятить час безмолвной молитве в часовне, прежде чем пробудится дом. На следующий день после поездки в Шоуз она, выходя из часовни, застала Эдмунда и Ричарда, стоявших в холле с мрачными лицами, а Клемент со встревоженным видом вертелся рядом. Эдмунд держал какой-то листок бумаги. При приближении Мэри-Эстер оба повернулись, а она остановилась и нервно сказала:
– Что-то случилось. Что же?
Эдмунд махнул листком бумаги, но говорить он не мог. Объяснил Ричард:
– Дело в Ральфе. Он оставил записку. Парень сбежал, чтобы вступить в армию.
– Сбежал? – ей потребовалось всего мгновение, чтобы осмыслить случившееся. Она припомнила вчерашний разговор в Шоузе – о том, что шотландская армия примкнула к королю. – Но зачем ему потребовалось убегать? Почему он просто не…
Ричард грубо рассмеялся.
– Уж вы бы поддержали его, не так ли? Почему же он к вам-то не подошел? Уж вы бы отправили кого угодно погибать за короля. Такая уж традиция у Морлэндов, верно? Вы с моим отцом вколачивали это в меня все мое детство… ах, драгоценное имя Морлэндов!
– Ричард… – запротестовал было Эдмунд, но Ричард остановил его незнакомым небрежным жестом.
– Что ж, похоже, я положил всему этому конец. Да, он убежал, чтобы вступить в армию, чтобы сражаться… Но только не за короля. Он пошел к Кромвелю.
Ричард резко повернулся и, оттолкнув Клемента в сторону, вышел из холла. Эдмунд по-прежнему смотрел на записку. Мэри-Эстер взглянула на мужа, едва способная поверить в случившееся, и, наконец, когда он поднял глаза, спросила:
– Эдмунд, это… это правда?
– Да.
Мэри-Эстер в ужасе раскрыла рот.
– Но ведь его могут убить. В боях за неправое дело. Боже милостивый!
Эдмунд выглядел сраженным, и, несмотря на свой собственный страх, она пошла к нему, видя, как глубоко он потрясен. Когда Ральф был ребенком, Эдмунд с пренебрежением отнесся к памяти его матери, но он ведь был его первым внуком, наследником… Мэри-Эстер сделала еще один шаг, и хотя она не протянула руки и не коснулась его, этот жест был написан в ее глазах.
– Эдмунд, – нерешительно проговорила она, – мы должны молиться за него и…
Эдмунд, кажется, пришел в себя. Он облизал пересохшие губы и сказал:
– Он забрал Титанию. Из всех лошадей в конюшне он выбрал Титанию.
Титания была последним жеребенком Феи, которая умерла, дав ей жизнь, она была последним звеном, связывавшим его с молодостью. Мэри-Эстер с изумлением смотрела на мужа, потом ее рот искривился, словно она отведала ягоду терновника, и без единого слова она отвернулась от него.
Сформированная по новому образцу армия находилась в Уэльсе, когда возникла критическая ситуация, и во главе с генералом Кромвелем она двинулась ускоренным маршем на север. Многие солдаты шли босыми, все недоедали, да и денег им не платили вот уже несколько месяцев. Однако боевой дух оставался высоким, ибо они были убеждены, что участвуют в священной войне, а офицеры всячески поддерживали в них эту веру. Они бы нипочем не одержали так много побед, втолковывали им командиры, если бы Господь был не на их стороне. И солдаты искренне верили в это, равно как и некоторые из новобранцев среди самих офицеров. В сердца ветеранов уже закралась тень сомнения. То, что тогда, в сорок втором году, выглядело простым и ясным, теперь, шесть лет спустя, стало запутанным и сложным. И те, кому недоставало уверенности в правоте избранного пути, продолжали воевать в большей степени по привычке, нежели по убеждению.
После того, как Ральф добрался до армии Кромвеля, ему потребовалось некоторое время, чтобы найти нужного человека, которому следовало предложить свои услуги добровольца, поскольку условия марша не благоприятствовали набору новобранцев. Тем не менее, когда они расположились на ночную стоянку, ему удалось отыскать одного полковника, который уделил ему время. Полковник говорил с непривычно вялым носовым акцентом уроженца графства Эссекс, что успокоило Ральфа. Он не хотел натолкнуться на северянина, который мог бы знать семью Морлэндов.
– Лошадь у вас есть? Хорошо, – сказал полковник, выходя из палатки. – Жаль, что у нее такой хрупкий вид, – добавил он. – Армейская жизнь для лошади нелегка. Ну, все равно: мы рады любому четырехногому. Вы умеете обращаться с саблей и пистолетом?
– Да, сэр, – ответил Ральф. – Правда, пистолета у меня нет.
– Неважно. Это мы для вас найдем. Что ж, рад приветствовать тебя, малыш. Теперь времени на обучение совсем нет… Нам надо направить вас к кому-нибудь понадежнее. Эй ты, приятель, подойди-ка сюда! – крикнул он проходившему мимо солдату. – Отведи мистера Морлэнда во взвод майора Дэниела, передай ему от меня привет и скажи, что мистер Морлэнд – наш новобранец.