Чернильный орешек
Шрифт:
Хиро была беременна, и рождения ребенка ожидали в июне.
– Ну, конечно, она улучшится, моя голубушка, – ласково успокаивал ее Кит, поскольку он не мог отказывать жене ни в чем. – Скоро ты снова будешь ездить верхом, если даже мне самому придется взяться за головню и растопить весь этот снег.
Оттепель началась в последний день февраля, а к третьему марта земля уже достаточно очистилась от снега, и Хиро могла теперь совершить верховую прогулку, хотя сделать это все еще было непросто.
– Да, будь эта грязь саженей пять глубиной [13] , мы все равно бы выбрались из дома, – сказала в то утро Мэри-Эстер, когда они выходили из часовни после первой обедни. – Смотри, Кит, какое яркое солнце. Выведи же из дома это бедное дитя, пусть хоть немного красок вернется на ее щечки. Я не могу больше выносить ее бледного вида.
– А вы сами тоже собираетесь проехаться верхом? – спросил Кит, улыбаясь.
– Разумеется, – весело ответила она. – Я собираюсь в «Заяц и вереск». Хочу посмотреть, как там мои дядюшки провели эту долгую зиму, а потом загляну в школу и в больницу – проверю, все ли там в порядке. Потом мне еще надо навестить в Хоб-Муре двух больных арендаторов, потом…
13
Мэри-Эстер говорит о морских саженях, равных 183 сантиметрам. Соответственно, в пяти саженях будет 915 сантиметров
– Мадам, для всех ваших дел вам требуется, чтобы день стал длиной в неделю, – перебил ее Кит. – Так что мне лучше всего вас не задерживать.
– Действительно, не стоит. Нерисса, сию же минуту проверь, чтобы мисс Анна и Мэри-Элеонора были готовы, и обязательно накинь свой плотный плащ: я не хочу, чтобы ты снова подхватила насморк. А ты, Лия, если земля не будет слишком сырой, выведи утром Гетту и Ральфа в сад, чтобы они смогли погреться на солнышке. Итак, сэр, будут ли у вас какие-нибудь поручения на это утро?
– Никаких, которых я не мог бы выполнить сам, моя дорогая, – ответил Эдмунд, и глаза его весело заблестели. – А какие гостинцы ты везешь своим дядюшкам? Уверен, с пустыми руками ты не поедешь.
– Думаю, кувшинчик меда, а то их ульи в прошлом году были полупустые. А не могла бы я прихватить и кусочек от того теленка, которого мы забили вчера? А то как знать, когда у них в последний раз было свежее мясо.
– Бери все, что пожелаешь, – ответил Эдмунд. – А теперь мне пора заняться делами. Да хранит тебя Господь, жена.
Он поцеловал ее, благословил детей и удалился.
– А теперь, Лия, – начала Мэри-Эстер, следя, как Эдмунд сворачивает за угол, – я должна дать тебе указания…
– Мадам, – перебила ее служанка, которая вот уже несколько минут беспокойно переминалась с ноги на ногу, – надеюсь, молодой хозяин не повезет мисс Хиро кататься по такой грязи, когда она уже на шестом месяце?
Хиро засмеялась и, крепко обняв Лию, сказала:
– Нет, Лия, это я повезу его кататься. Ты даже представить себе не можешь, как я тоскую по свежему воздуху и солнечному свету. Но Кит за мной присмотрит. Никакой беды со мной не может случиться, пока Кит рядом.
– Теперь ты видишь, Лия, – сказала Мэри-Эстер, – разве я смогу помешать ей? Езжайте, дети, и не откладывайте. Да благословит вас Господь. Идем, Лия, нам надо решить, как поступить с этой телятиной и…
После долгого пребывания в помещении свежий воздух действовал опьяняюще. Кит не поинтересовался, куда бы хотела поехать Хиро, а просто свернул на тропинку, ведущую к Хэрвуд-Уину. Это был их любимый маршрут. Для Хиро притягательность этого пути усиливалась воспоминаниями обо всех ее поездках туда с Гамилем, когда им хотелось понаблюдать за лисицами, барсуками или просто дать полетать своим ловчим птицам. Если Хиро и надеялась увидеть сегодня здесь брата, то она об этом ничего не говорила, а Кит и не спрашивал. Но когда они добрались до Хэрвуд-Уина и остановили своих скакунов передохнуть на северной стороне поля, которая была обращена прямо к Уотермиллу, Кит осторожно сказал:
– Может быть, как-нибудь в другой раз? Теперь, когда установилась хорошая погода, ты можешь приезжать сюда хоть каждый день. Рано или поздно он непременно появится.
Хиро быстро посмотрела на него и тут же снова отвернулась, и Кит успел заметить блеск в ее глазах. Она медленно покачала головой.
– Нет, на это я не рассчитываю. Не рассудок внушает мне надежду на встречу с ним, а моя глупость.
– Разве любовь – это глупость?
– Возможно, – ответила она, а потом снова посмотрела на мужа и улыбнулась. – Хотя моей любви к тебе это не касается. Она как раз – величайшая мудрость.
Кит спешился, подошел к Златогривому и, прислонившись к его плечу, взял руку своей жены. Озабоченно глядя в ее лицо, он заметил, что оно еще больше похудело и побледнело, утратив свежесть румянца.
– Я хотел, чтобы ты была счастлива, и в своей самонадеянности полагал, что смогу принести тебе радость в жизни. И я совсем не думал, что выйдя за меня замуж, ты лишишься чего-то. За мою гордыню меня и подобало бы наказать, а отнюдь не тебя. Я хочу…
Хиро крепко сжала его руку.
– Еще миг – и ты можешь пожалеть, что женился на мне. Я довольна, Кит… даже очень. Я люблю тебя, и мне не нужно ничего другого.
– Даже Гамиля?
Хиро закрыла рукой его губы. Глаза ее смотрели на него ясно и уверенно.
– Да, я скучаю по нему… а как же могло быть иначе?.. Но если такова цена, то я охотно уплачу ее.
Вздохнув, Кит отошел в сторону. Он прислонился к старому дубу, росшему на границе Хэрвуд-Уина. Наступило молчание, нарушаемое лишь позвякиванием удил, когда Златогривый и Оберон энергично щипали тонкую и горькую мартовскую траву, которая после долгой зимы на сухом корму была для них лакомством.
– В этом-то и вся беда, – произнес, наконец, Кит, стоя к ней спиной и глядя через ровные поля в сторону Уотермилла. – Я не желаю, чтобы платить приходилось тебе. Если кто-то и должен расплачиваться, так это я. Мне хотелось бы, чтобы у тебя было все.
Хиро улыбнулась, зная, что Кит этого не видит. Да, именно это Гамиль и назвал «характерной особенностью» Морлэндов – желать всего.
– Но мы никогда не можем иметь все, мой дорогой Кит. Жизнь не бывает такой щедрой.
– У меня-то есть все, – негромко ответил он. – Порой я даже боюсь, что я так счастлив.