Чёрно-белый мир. Два ордена
Шрифт:
Путь на второй этаж был расчищен, и директор поднялся по ступеням широкой массивной лестницы. Пыль слегка поднималась от его шагов и прикосновений к перилам. Лишь наверху, дойдя до развилки коридора, Ворон обернулся и увидел в дверях молодую женщину. Она стояла на пороге, в длинном платье, сложив руки перед собой. Свет струился за её спиной, и мужчина не мог рассмотреть её лицо, лишь силуэт в тени.
Подумав, что это кто-то из учеников или родителей, мужчина повернулся назад и двинулся дальше по коридору, направо. Его кабинет был в самом конце и оттуда доносились
– Наконец-то ты нас посетил! – воскликнула миссис Фивз, как только увидела сына.
Женщина встала с кресла за столом и прошла в центр комнаты. Она была в строгом сером платье, застёгнутом на все пуговицы и опиралась на рукоять длинного зонта. Её худое, измученное лицо, с цепким взглядом, уставилось на сына. Мать всегда одевалась строго и говорила, что простота украшает женщину.
– И тебе доброе утро, матушка! – Ворон обошёл её и сел за стол, широко расставив руки. – Прошу, присядь.
Он будто пригласил хозяйку дома сесть на собственный же стул, где-то в углу комнаты.
Женщина было открыла рот, но мужчина перебил её.
– Да, знаю! Ты предпочла, чтобы это я пропал, а не Адора! Я бы и сам это предпочёл, честно говоря! – Ворон воспринял взгляд матери по-своему.
Мужчина знал! Знал, что Адора была любимицей, чтобы кто не говорил. И его любимицей тоже. Сердце при каждом упоминании о сестре, опускалось вниз, теряясь в кишках.
Взгляд матери потеплел и женщину будто пристыдили, поймав истинные мысли.
Седой мужчина, что вёл себя тихо до этого момента, встал с маленького дивана сбоку комнаты.
Отец был молчалив и держал свои намерения при себе. Редко от него можно было услышать какой-то совет. Он выглядел всегда подчёркнуто строго и даже собственные дети опасались разговоров с ним.
– Что ты такое говоришь?! Разве так можно?! Мы любим вас двоих и исчезновение Адоры слишком сильно отразилось на нас всех! – мать попыталась оправдаться.
– Как именно отразилось? – спросил в ответ директор. – Вы недовольны тем, что я здесь и сижу в этом кресле?
Женщина повернулась к лицу мужа.
– Ты же видишь, что он специально?! Эта тёмная магия, с этим ничего не сделать! Я рада передать пост тебе, чтобы ты не думал! – женщина договорила слова, уже обращаясь к сыну.
Они вышли механическими, такими словно она сказала:
«Я рада, что погода солнечная! Это даст возможность пшенице взойти!»
Женщина тихо вышла из кабинета. Отец устало посмотрел на директора.
– Как странно получилось, что у светлых магов родился «тёмный» сын. Это не делает тебя чудовищем, но теперь под твоим взором чужие дети, будь к ним мягче! Постарайся скрыть свою сущность!
Ворон посмотрел в глаза отца и увидел там лишь скорбь. Какая она была, маг не знал. То ли отцу было жаль сына, то ли жаль свою школу, что попала в руки тёмного мага.
– Я постараюсь! – директор не хотел больше что-либо говорить и этой фразой закрыл их короткий разговор.
Ворон остался в кабинете один. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Раньше в этом кабинете сидела мать, странно было ощущать здесь её магию и не видеть саму женщину, будто это был шлейф духов, оставленный ею. Такое чувство было, когда утром Ворон не нашёл в спальне Адору. Он мог поклясться, что комната была ещё «тёплой», но никто ему не поверил. Её искали, все трудились и днём, и ночью, но будто девушка сама сбежала и путала свои следы. Ворон не верил, что можно было так легко спрятаться в Империи, но оборотни и правда не могли её найти.
Адора была рождена для кресла директора: сильная, белая волшебница, со своим взглядом на вещи и независимым мнением. Эта молодая женщина с детства знала, что ей уготовано и шла к своей цели, но всё сложилось иначе. Она была красива, с копной белых волос и яркими голубыми глазами. Ворон улыбнулся, вспоминая её лицо и тёплый смех. Он любил свою сестру, очень любил и теперь мужчине было тяжело думать о том, где же Адора сейчас.
За спиной мага стоял большой стеллаж, на котором хранились грамоты выдающихся учеников Фивзестона и фотокарточки с выпускных классов. Мать Ворона увлекалась собирательством артефактов и некоторые, безобидные, она выставляла на стеллаж, чтобы похвастаться тем, кто бывал в гостях у школы. Остальные же отбывали своё время в, спрятанном от посторонних глаз, жестяном ящике, за книжками.
Мистеру Фивзу нравилось то, как сделана была эта школа. И дворик, и конюшня рядом, но особенно комнаты и библиотека. Кабинет матери был таким недосягаемым во время учёбы, что он и его сестра видели пристанище директора из-за двери. Как только они подходили к ней, мать тут же выходила к ним, отрезая путь закрытой дверью. Сейчас, в этой комнате, не было уже того запретного чувства, которое возникало в детстве – это был всего лишь кабинет.
Странно было – сидеть и испытывать разочарование от обыденности.
В дверях кто-то кашлянул. Ворон поднял глаза, «выплывая» из своих мыслей.
– Простите, директор, было открыто. – перед ним была молодая женщина, худенькая, маленькая, словно ребёнок.
Она осторожно сделала шаг, ступив на ковёр ножкой, но тут же отшатнулась назад.
– Ничего, мисс…– мистер Фивз пытался вспомнить её имя, нахмурившись.
– Хаунт! – закончила за мужчину девушка. – Магна Хаунт. Я преподаю в школе науку об оборотнях.
Ворон удивился.
– Об оборотнях, а вы… оборотень?
Магна рассмеялась.
– Да, вы привыкнете к моему виду. Мисс Адора тоже сначала не поверила. Глядя на меня, многие сначала не верят, я слишком…мала для такого существа, как оборотень.
– Адора часто бывала здесь? – резко спросил мистер Фивз, услышав имя любимой сестры.
– Да, каждый день, готовилась перенять пост, пока вы были на войне.
Взгляд Ворона погрустнел.
– Простите, что заставила вас вспомнить! – девушка подошла ближе. – Ваша сестра часто говорила о вас с теплотой.