Чёрное Cолнце Таши Лунпо
Шрифт:
Киплинг глотнул воздуха и глубоко затянулся своей сигаретой.
Бекетт посмотрел на него задумчиво.
– Вы настаиваете на вашей теории, Джо?
– Почему вы называете это теорией? Сколько из нас должны еще умереть, что-бы вы, наконец, поверили в это?
Бекетту не нравился его собеседник, хотя он признавал его способности в определенных вещах. Все же, его самодисциплина никогда еще не позволила ему показать это. Наконец, было кое-что более важное, чем личное раздражение.
– Томас, вы знаете так же хорошо, как я, что мы десятилетиями считались с
Бекетт на мгновение посмотрел в окно. Он, казалось, был со своими мыслями в совсем другом месте. Потом он сконцентрировался и снова поглядел на Киплинга, зажигалка которого как раз зажигала следующую сигарету.
– Почему вы так в этом уверены?
– Между Гаракиным и Фолькером нет общего, что указывало бы на то, что за убийствами стоит одна и та же террористическая группа. Если бы это был толь-ко один человек, то было бы достаточно причин. Гаракин как жертва каких-нибудь националистических группировок в России. Фолькер как мишень для левых экстремистов, которые не хотят простить ему последствия его валютной политики. Например. Но нет ничего, что касалось бы их обоих. Кроме лишь то-го, что они принадлежали к нам. Но кто еще мог знать это, и, прежде всего, кто придал бы этому какое-либо значение, если бы даже и знал это? И выжгли черное солнце на лбу у обоих.
– Видите ли вы кроме обоих убийств еще какие-нибудь признаки, которые подтверждают вашу теорию?
– Я согласен, что это – слабый пункт. Мы знаем некоторых из их спящих, Вы знаете это. Теперь они в большинстве поднялись на перспективные позиции. Но это только примерно одна дюжина, слишком мало, чтобы действительно что-то организовать. Никаких организационных структур, которые указывали бы на то, что это снова начинается, никто не может обнаружить при всем желании. Либо мы слепые, что я сразу исключил бы при наших возможностях, либо они находятся еще на младенческой стадии. Но мы все же должны кое-что предпринять, Томас!
Если бы он только знал что, думал Бекетт. Но Киплинг был прав. Что-то должно было произойти.
– Хорошо, Джо. Мы созовем совет. Но это продлится одну, две недели, как вы знаете.
– Все равно. В любом случае это нужно.
– Но тут есть еще кое-что, чего вы, вероятно, не знаете. В случае с Гаракиным мы представили это как убийство его женой из ревности. Жаль ее, но она сей-час из-за этого за решеткой. Но с Фолькером есть одна мелочь, которая, воз-можно, может стать проблемой.
Бекетт подошел к его письменному столу и взял лист бумаги, который передал Киплингу. Адвокат взял его и понял, что это был телефакс. Показывал он первую страницу «Листка».
– Я не знаю, как это могло произойти, но журналист в Вене видел труп. Он описывает знак, который выжгли у Фолькера на лбу. Естественно, он захочет узнать больше о его значении и о возможной подоплеке для убийства. Такова уж эта свора. Ему должно чертовски повезти, чтобы прийти хотя бы к нескольким правильным выводам. Но все же, вероятно, вы могли бы заботиться о том, чтобы его не упускали из виду. Все же, у вас самые лучшие контакты в Австрии, не так ли?
Киплинг быстро просмотрел статью Вайгерта. Немецкий язык его был достаточно хорош, чтобы понять содержание.
– Я думаю, это можно будет устроить.
– Этого недостаточно. В официальном отчете полиции не должно быть ни слова про знак. То есть, вы должны действовать быстро.
– Но это значит, что нужно заставить всех, кто видел труп, молчать об этом.
– Таких людей не может быть много. Секретарь Фолькера нашел труп. Насколько я знаю, он также один из нас. Он – не проблема. Тогда там еще полицейские из отдела по расследованию убийств, те, кто убирали мертвецов, и судебный медик. Так что это должно быть возможно. Потому что если более подробные обстоятельства убийства распространятся, не только один журналист станет охотиться за дальнейшими сведениями, а вся свора. Это не в наших интересах.
Киплинг недолго подумал.
– Я думаю, у меня есть решение.
– Каким бы оно ни было, я знаю, что могу полагаться на вас.
Бекетт знал, что такие поглаживания иногда необходимы. В случае с Киплингом они даже были правильны, пусть он и не любил его.
– Вы на самом деле можете. Я вам сообщу.
Когда Киплинг вышел, Бекетт включил речевое устройство, чтобы сказать секретарше, что он не хочет, чтобы ему мешали в следующий час. Он подошел к задней стене помещения и нажал на определенное место. Шкаф повернулся в сторону и освободил вход в лежащую за ним комнату. В середине черного мраморного пола был вделан красный круг из другого камня. В его центре лежала маленькая подушка.
Когда Бекетт вошел, тайная дверь за ним снова закрылась. Он опустился на по-душку, скрестил ноги, положил руки на бедра и закрыл глаза.
Вена, 20 ноября
Знак не выходил у него из головы. Вайгерт пытался вчера до глубокой ночи и сегодня утром узнать, что значило клеймо, которое выжгли убитому президенту Еврофеда на лбу. Ни одна организация все еще не взяла на себя ответственность за убийство.
Вайгерт много часов копался в архиве «Листка», просматривал старые газетные статьи и пролистывал книги. Он провел бесчисленные телефонные разговоры, с полицией, с экспертами по терроризму, с ближневосточными специалистами, со специалистами по левому экстремизму и правому экстремизму. Результат был нулевым. Примерно десять лет назад было покушение на американского посла в Алжире, которому тоже выжгли что-то на лбу. Но этот след ушел в песок, так как сам знак был совсем другим, и через несколько месяцев после покушения выяснилось, что речь шла при этом о личной мести.