Чёрное Cолнце Таши Лунпо
Шрифт:
Все присутствующие, кажется, ждали этот вопрос.
– Вы же господин Вайгерт из «Листка», если я не ошибаюсь?
– Совершенно верно.
– Ну, я прочитал ваши статьи. Но при этом мне неясно, откуда вы взяли ваши сведения. Я могу сказать вам об этом только следующее: ни на ком из убитых, ни на Фолькере, ни на двух его телохранителях, за исключением огнестрельных ран не обнаружено никаких особенных признаков, связанных с покушением.
Вайгерт молчал. Его явно недоверчивое выражение лица заставило Лёзера еще добавить.
– Сообщения о выжженном
Шепот прокатился по залу. Краем глаза Вайгерт увидел, как телевизионщик Штайнберг презрительно улыбался.
Вена, 20 ноября
Хайнц Тольмайн стучал по клавишам его компьютера. Если бы кто-то наблюдал за ним, то у него было бы впечатление, что у Тольмайна какие-то нарушенные отношения с его устройством. Было похоже, что он хочет наказать его, как настоятельница своих рабов. Чем более озорным он был и чем большему количеству команд он возражал, тем жестче Тольмайн нажимал на клавиатуру. Современный человек в нем знал, что это обращение не будет увенчано успехом. Архаичный гомо сапиенс напротив требовал подчинения силой. Он маршировал, как теперь, в глазах Тольмайна, вперед и назад и ликовал из-за своего существования.
Вайгерт распахнул дверь кабинета и упал в свое кресло. Тольмайн прервал борьбу человека против машины.
– И? Что выдал Лёзер?
– Полную фигню.
– Ну, в этом-то как раз ничего нового. Но судя по твоему выражению лица, это было не очень благоприятно.
Вайгерт вытаскивал свои записи из папки.
– Внимание: этот знак, который был на лбу у Фолькера…
– Ну и что с ним?
– Лёзер утверждает, что ничего такого вообще не было!
Тольмайн присвистнул сквозь зубы.
– Это может оказаться неприятным.
– Что ты имеешь в виду?
– Если Лёзер или полиция лжет и можно будет их в этом уличить, тогда у них будут серьезные проблемы. Если нет, тогда мы окажемся дураками.
– Тебе нужно было бы однажды подробнее объяснить значение словечка «мы». Это я окажусь в дураках!
– Косвенно. Но сначала наш «Листок». Тогда шеф закрутится. И потом он примется за тебя.
Логика Тольмайна была неподкупной.
– Что ты планируешь теперь?
– Сначала я разыщу кого-то, кто может подтвердить мои сведения. В конце концов, я не был единственным, кто видел труп Фолькера. И потом я должен узнать, в чем тут дело с этой штукой на лбу Фолькера.
– С первой задачей это будет очень нелегко. Если Лёзер знает об этом, то он примет все меры, чтобы никто не проболтался. В конце концов, он министр. Для него в полной мере открыты некоторые возможности. Но если его неправильно проинформировали его люди, то для тебя это несколько проще.
– Ты забываешь третью возможность.
– Какую?
– Вероятно, они не хотят, чтобы их расследованию мешали. Якобы они преследуют конкретный след.
– И какой же след?
– Лёзер заявил, что сегодня утром пришло заявление с признанием Исламского народного фронта. Он говорит, что письмо подлинное.
– Зачем ему тогда умалчивать об уродовании Фолькера?
– Понятия не имею.
Мучитель Тольмайн снова обратился к объекту своего желания. Всегда, когда он был в этом настроении, Вайгерт думал, что клавиатура развалится. Но до сих пор она выдержала Тольмайна.
– Я иду к Хилльгруберу, чтобы обсудить это дело с ним. Вероятно, он захочет написать свой комментарий.
– Хилльгрубера еще нет.
Когда Тольмайн говорил это, он не глядел вверх. Его черты лица были сдержаны. Пальцы последовательно лупили по клавишам.
Вайгерт зажег сигарету. Кто-то должен был подтвердить ему то, что он видел. Ему был нужен свидетель, которого он – даже не называя имени – мог бы про-цитировать. Вальтер Мюллер позволил ему взглянуть на труп Фолькера. Мюллер тоже видел это. И он был его бывшим школьным приятелем и другом.
Вайгерт потянулся к своей электронной записной книжке, чтобы узнать телефонный номер. Сначала он попробовал найти Мюллера у него на службе. Там его не было. Он дежурил прошлой ночью, и поэтому сегодня у него выходной. Значит, он дома.
– Мюллер слушает...
Голос звучал заспанно.
– Это Ганс Вайгерт. Извини, что разбудил тебя. Но мне, к сожалению, нужно за-дать тебе несколько вопросов по делу Фолькера.
– И даже если ты позволишь обыграть себя на бильярде следующие сто раз, эта история табу.
Голос Мюллера стал внезапно бодр. – Но ты же это не всерьез!?
– Как раз всерьез.
– Можно спросить, почему?
– Нет, нельзя. Или ты хочешь, чтобы я потерял работу?
Это прозвучало довольно серьезно.
– Послушай внимательно, Вальтер. Я клянусь всеми святыми, что я никому не назову твое имя в этой связи. Оно не появится в газете, и я также не назову его никому в редакции. Ясно?
– Ты заведешь меня в дьявольскую кухню, Ганс.
– Но ты же знаешь, что мы оба видели. Я имею в виду этот странный знак на лбу Фолькера. Лёзер час назад утверждал, что его не было. Если он продолжит настаивать на этом, все будут думать, что я это придумал. Мой шеф разорвет меня на куски, так же как конкуренты сделают это с «Листком». Разве ты этого не понимаешь!?
– Я действительно ничего не могу сказать тебе, и тем более ничего, что случилось с трупом Фолькера.
– Вальтер, старина. Но ты же не оставишь просто так в беде своего старого школьного приятеля?
На другом конце линии было тихо.
– И? Что?
– О трупе Фолькера ты ничего не услышишь от меня.
Вайгерт был уже готов повесить трубку. Вот засранец! Но потом Мюллер заговорил.
– Я ничего не могу говорить. Вчера два парня из секретной службы ООН были у меня. Насколько мне известно, они тщательно допросили не только меня, а всех, кто видел труп Фолькера. И потом они потребовали от каждого обещание никому об этом не рассказывать. Ни о трупе, ни о допросе. Если нет, то будут очень серьезные последствия, говорили они.